В шестьдесят пять я поняла: самое страшное не остаться одной, а умолять детей позвонить, зная, что ты для них обуза.
Мам, привет, срочно нужна твоя помощь.
Голос сына в трубке звучал так, будто он говорил с надоедливым подчинённым, а не с матерью.
Нина Петровна замерла с пультом в руке, так и не включив вечерние новости.
Кирюша, здравствуй. Что-то случилось?
Да нет, всё нормально, Кирилл нетерпеливо выдохнул. Просто мы с Леной взяли горящий тур, вылет завтра утром.
А Демона не с кем оставить. Возьмёшь к себе?
Демон. Огромный, слюнявый дог, который в её малогабаритной “двушке” занимал больше места, чем старый сервант.
Надолго? осторожно спросила Нина, уже зная ответ.
Ну, на неделю. Может, на две. Как пойдёт. Мам, ну кто, если не ты? В собачий отель его сдавать издевательство. Ты же знаешь, какой он ранимый.
Нина Петровна взглянула на свой диван, обитый новой светлой тканью. Она полгода копила на перетяжку, отказывая себе в мелочах. Демон уничтожит его за пару дней.
Кирюш, я мне не очень удобно. Я только ремонт закончила.
Мам, какой ремонт? в его голосе прозвучало раздражение. Обои переклеила?
Демон же воспитанный, ты просто гулять с ним не забывай. Всё, Лена зовёт, чемоданы собирать надо. Привезём его через час.
Короткие гудки.
Он даже не спросил, как у неё дела. Не поздравил с днём рождения, который был на прошлой неделе. Шестьдесят пять лет.
Она ждала звонка весь день, приготовила фирменный салат, надела новое платье. Дети обещали заехать, но так и не появились.
Кирилл прислал короткое сообщение: «Мам, с ДР! Завал на работе». Оля не написала ничего.
А сегодня «срочно нужна помощь».
Нина Петровна медленно опустилась на диван. Дело было не в собаке и не в испорченной обивке.
Дело было в этом унизительном чувстве своей функции. Она бесплатная передержка, экстренная служба, последняя инстанция. Человек-функция.
Она вспомнила, как много лет назад, когда дети были маленькими, мечтала, чтобы они выросли самостоятельными.
А теперь поняла: страшнее одиночества в пустой квартире с замиранием сердца ждать звонка, зная, что ты нужна только тогда, когда от тебя что-то требуют.
Умолять об их внимании, выпрашивая его ценой собственного комфорта и самоуважения.
Через час в дверь позвонили. На пороге стоял Кирилл, держа на поводке огромного пса. Демон радостно рванул внутрь, оставляя на чистом полу грязные следы.
Мам, вот корм, вот его игрушки. Гулять три раза в день, помнишь. Всё, мы бежим, а то на самолёт опоздаем! он сунул ей в руки поводок, чмокнул в щёку на ходу и исчез за дверью.
Нина Петровна осталась стоять в прихожей. Демон уже деловито обнюхивал ножки стульев.
Из глубины квартиры донёсся звук рвущейся ткани.
Она посмотрела на телефон. Может, позвонить дочери? Оленька, может, она поймёт? Но палец замер над экраном.
Оля не звонила уже месяц. Наверное, тоже занята. У неё своя жизнь, своя семья.
И в этот миг Нина Петровна впервые не почувствовала привычной обиды. Вместо неё пришло что-то другое. Холодное, ясное, трезвое осознание. Хватит.
Утро началось с того, что Демон, решив проявить любовь, запрыгнул на кровать и оставил на белоснежном покрывале два грязных отпечатка лап размером с блюдце.
Новый диван в гостиной был уже поцарапан в трёх местах, а любимый фикус, который она растила пять лет, валялся на полу с обгрызенными листьями.
Нина Петровна налила себе валерьянки прямо из флакона и набрала номер сына. Трубку он взял не сразу.
На фоне слышался шум волн и смех Лены.
Мам, что? У нас всё отлично, море супер!
Кирюш, насчёт собаки. Он разрушает квартиру. Разодрал диван, я не справляюсь.
В каком смысле? искренне удивился сын. Он никогда ничего не царапал. Может, ты его закрываешь? Ему нужна свобода. Мам, ну не начинай, ладно? Мы только прилетели, хотим отдохнуть. Просто погуляй с ним подольше, он успокоится.
Я гуляла с ним два часа утром! Он тянет поводок так, что я чуть не упала. Кирюш, забери его, пожалуйста. Найдите другую передержку.
В трубке повисла пауза. Потом голос Кирилла стал жёстким.
Мам, ты серьёзно? Мы на другом конце света. Как я его заберу? Ты сама согласилась. Или ты хочешь, чтобы мы сейчас всё бросили и прилетели из-за твоих капризов? Это эгоизм, мам.
Слово «эгоизм» ударило, как пощёчина. Она, которая всю жизнь жила для них, эгоистка.
Я не капризничаю, я
Всё, мам, Лена принесла коктейли. Развлекай там Демона. Уверен, вы подружитесь. Целую.
И снова гудки.
Руки Нины Петровны дрожали. Она села на стул на кухне, подальше от разрухи. Чувство беспомощности было почти физическим. Она решила позвонить Оле. Дочь всегда была рассудительнее.
Оль, привет.
Привет, мам. Что-то срочное? Я на совещании.
Да, срочное. Кирилл оставил мне свою собаку и улетел. Этот пёс неуправляемый. Он портит мебель, я боюсь, что скоро он и меня укусит.
Оля тяжело вздохнула.
Мам, ну Кирилл же попросил. Значит, была крайняя необходимость. Что тебе, сложно помочь родному брату? Мы же семья. Ну порвал диван, купите новый. Кирилл потом отдаст. Наверное.
Оля, дело не в диване! Дело в отношении! Он просто поставил меня перед фактом!
А как он должен был? На коленях умолять? Мам, хватит. Ты на пенсии, у тебя куча свободного времени. Побудь с собачкой, что тут такого? Всё, мне некогда, начальник смотрит.
Разговор закончился.
Нина Петровна положила телефон на стол.
Семья