Светлана стояла у окна своей трехкомнатной квартиры, глядя на огни вечернего города. Это жильё она купила сама — ещё до того, как встретила Андрея. Каждую копейку она копила годами, работая по двенадцать часов в сутки, мечтая о собственном уголке, где будет чувствовать себя свободной и самостоятельной. Тогда эта квартира означала для неё независимость. Сейчас же она ощущалась как тюрьма, стены которой сжимались с каждым днём.
— Света, мама звонила, — донёсся из коридора голос Андрея. — Говорит, у них серьёзные проблемы.
Светлана обернулась. Сердце сжалось от тревожного предчувствия. За три года брака она научилась расшифровывать каждую интонацию мужа. И сейчас в его тоне звучала та самая фальшивая вежливость, за которой скрывалась неловкость и вина.
— Какие проблемы? — спросила она, хотя уже догадывалась.
Андрей вошёл в комнату, не глядя ей в глаза. Светлана сразу заметила, как он нервно сжимает телефон в руках. Значит, дело действительно серьёзное.
— Помнишь, родители вложились в тот проект с недвижимостью? — начал он, как бы оправдываясь. — Ну, в общем, всё рухнуло. Фирма обанкротилась, а квартиру они заложили под кредит.
Тишина повисла в комнате, словно тяжёлый туман. Светлана медленно опустилась на диван, пытаясь осознать услышанное. Родители Андрея всегда производили впечатление рассудительных людей, но, видимо, жажда быстрого обогащения перевесила осторожность.
— Теперь им негде жить, — закончил Андрей, наконец поднимая на неё глаза. — Свет, я понимаю, что ты чувствуешь, но это мои родители. Я не могу бросить их на улице.
— Это моя квартира, — тихо сказала Светлана, но голос уже дрогнул, теряя уверенность.
— Я знаю, родная, знаю! — Андрей подсел к ней, взял за руки. — Только на пару месяцев, не больше! Пока они не устроятся. Папа уже ищет работу, мама тоже будет помогать. Два месяца — и всё, обещаю!
Светлана смотрела в его глаза, полные мольбы, и понимала — она уже проиграла. Не могла отказаться тому, кого любила, даже зная, что этот шаг может изменить всё.
— Хорошо, — выдохнула она. — Но только на два месяца.
— Конечно! — Андрей обнял её с облегчением. — Ты лучшая! Они даже не будут мешать, честно!
Прошло полгода. Светлана сидела на кухне, но теперь это уже была не её кухня. Усталость проникла в каждую клеточку, в висках пульсировала тупая боль. Шесть месяцев совместной жизни с родителями мужа превратили её существование в бесконечный стресс.
Воспоминания накатывали, как волны. В первый же день Галина Петровна — свекровь — переставила всю посуду в шкафах.
— Светочка, ну как ты можешь так неудобно хранить вещи? — сказала она с фальшивой улыбкой. — Вот смотри: тарелки — сюда, чашки — сюда. Так логичнее!
Светлана промолчала. Но это был только первый шаг. Постепенно свекровь заняла всё: занавески в гостиной «не подходили к интерьеру», ковёр в спальне «слишком пыльный», а цветы Светланы — «мешают».
Ещё одно воспоминание: Светлана приходит с работы, выжатая, как лимон. В квартире пахнет подгоревшим. На кухне Галина Петровна командует, как капитан на мостике.
— А, Света пришла! — восклицает она. — Быстро накрывай на стол. Мужчины скоро, а салат ещё не готов!
— Галина Петровна, я только вошла, — слабо возражает Светлана. — Дайте хотя бы переодеться.
— Некогда! — машет рукой свекровь. — Режь огурцы, пока я котлеты дожарю. И протри стол — весь в крошках!
Светлана автоматически выполняла приказы. В собственной квартире она превратилась в помощницу. А свекр Виктор Иванович вообще не обращался к ней напрямую.
— Андрей, скажи жене, пусть телевизор выключит, — заявлял он, сидя в двух шагах от неё.
— Галина, спроси, где пульт от кондиционера, — говорил он жене, будто Светланы рядом не было.
Андрей не видел — или не хотел видеть — этого унижения.
— Свет, да что ты нервничаешь? — говорил он, когда она пыталась поговорить. — Мама просто старается помочь. А папа — он такой с детства.
О том, чтобы родители уехали, больше никто не упоминал. Они устроились как дома, словно собирались жить здесь вечно.
Светлана вздрогнула, возвращаясь в реальность. На телефоне — уведомление от банка. Она открыла приложение и замерла. На счёте значилось девять с половиной миллионов рублей. Наследство от любимой тёти, оформление которого заняло месяцы, наконец поступило. После всех налогов осталась огромная сумма.
Светлана смотрела на цифры, как заворожённая. Этого хватит, чтобы купить новую квартиру, уехать, начать с чистого листа. В голове роились мысли, когда в кухню вошла Галина Петровна.
— Светочка, что-то ты задумалась? — свекровь села рядом, придвинувшись слишком близко.
Светлана быстро заблокировала телефон, но было поздно — Галина Петровна уже заметила экран.
— Да так, дела, — ответила она уклончиво.
— Дела, дела, — покачала головой свекровь. — Светочка, я давно хотела поговорить. Мы ведь теперь одна семья, правда? Должны быть вместе, помогать друг другу.
Светлана почувствовала, как внутри всё похолодело. Галина Петровна никогда не начинала разговоры с такой интонацией просто так.
— Семья — самое главное, — продолжила та, голос стал сладковатым. — Мы должны делиться всем — и радостями, и трудностями. Особенно в трудные времена. Взаимопомощь — вот что объединяет.
Светлана молча смотрела на неё, ожидая удара.
— Галина Петровна, к чему вы клоните? — спросила она прямо.
— Ни к чему особенному, родная, — свекровь улыбнулась своей фирменной улыбкой. — Просто напоминаю: мы теперь близкие. Очень близкие.
Вечером Галина Петровна превзошла саму себя. Стол был накрыт с такой роскошью, будто отмечали юбилей: салаты в хрустальных вазочках, горячее на серебряном блюде, даже торт появился, будто из ниоткуда. Горели свечи, скатерть была выглажена до блеска, подавалась лучшая посуда. Светлана с настороженностью наблюдала за этим театром, чувствуя, как в груди нарастает тревога.
— У нас что, праздник? — спросил Андрей, устраиваясь за стол.
— Просто захотелось порадовать близких! — весело воскликнула Галина Петровна. — Так редко мы все вместе собираемся за полноценным ужином.
Весь вечер свекровь не умолкала. Она говорила о святости семьи, о нерушимых узах, о долге, о том, как важно быть сплочёнными, помогать друг другу, делить и радости, и трудности. Виктор Иванович кивал в такт, Андрей улыбался, а Светлана чувствовала, как внутри всё сжимается от подозрений.
— Хватит! — не выдержала она, когда Галина Петровна в который раз заговорила о «семейной солидарности». — Перестаньте намекать. Говорите прямо — чего вы хотите?
Тишина повисла, как тяжёлый занавес. Галина Петровна театрально нахмурилась, изображая обиду, но в глазах вспыхнуло торжество.
— Ну что ты, Светочка, какие намёки? — начала она, но Светлана перебила.
— Не надо играть. Я не глупая. Весь вечер вы намекаете на что-то. Давайте без сценок — скажите, что вам нужно.
Свекровь сделала паузу, словно наслаждаясь моментом, затем медленно улыбнулась.
— Я видела, как деньги поступили на твой счёт. И решила: раз мы теперь одна семья, наследство разделим поровну, — заявила она с невозмутимостью человека, произносящего очевидную истину.
Светлана замерла. Слова, казалось, прошли мимо сознания, не находя отклика. Галина Петровна, подбодрённая её шоком, продолжила:
— Почти по два с половиной миллиона каждому — тебе, Андрюше, нам с Виктором. Справедливо, правда? Все в семье равны! Никто не будет обижен, все будут счастливы!
Виктор Иванович одобрительно хмыкнул. Андрей молчал, но смотрел на жену с ожиданием, будто и правда считал это предложение разумным.
Гнев вспыхнул в Светлане, как пламя. Она резко встала — стул с грохотом упал на пол.
— Вы совсем потеряли стыд? — её голос дрожал от ярости. — Вы живёте в моей квартире, которую я купила на свои кровные! Едите мою еду, пользуетесь моим жильём, я плачу за счётчики, за продукты — а теперь ещё и претендуете на мои деньги?
— Света, не кричи, — попытался вмешаться Андрей, но она резко повернулась к нему, и он замолчал.
— Молчи! — выкрикнула она. — Ты обещал — два месяца! Два! А прошло уже полгода! Твои родители захватили мой дом, обращаются со мной как с прислугой, а теперь ещё и хотят забрать моё наследство?
— Как ты разговариваешь с родителями! — возмутился Виктор Иванович, впервые заговорив с ней напрямую.
— А как вы со мной разговариваете? — парировала Светлана. — Вы вообще не говорите со мной! Я для вас — невидимка, бесплатная служанка! А теперь ещё и источник дохода?
— Света, успокойся, мама просто предложила… — начал Андрей.
— Предложила? — Светлана горько рассмеялась, и смех этот заставил всех замолчать. — Она уже всё распределила! Уже решила, на что потратить мои деньги!
— Мы же семья! — воскликнула Галина Петровна. — В семье всё должно быть общим!
— Семья? — Светлана окинула их всех ледяным взглядом. — Да вы не семья — вы паразиты! Присосались ко мне, как пиявки, и сосете всё: сначала жильё, теперь деньги! Что дальше — мою зарплату будете делить?
Слова хлынули наружу, как лавина, которую невозможно остановить. Все обиды, унижения, месяцы тихого страдания вырвались наружу в этом крике.
— Вон! — выкрикнула она. — Вон из моей квартиры! Все!
— Света, ты не можешь… — начал Андрей, но она схватила кошелёк, вытащила пять тысяч и швырнула на стол.
— На гостиницу. На одну ночь. Чтобы завтра утром вас здесь не было!
Всю ночь Светлана молча собирала их вещи. Злость и решимость давали силы. Халаты, рубашки, туфли — всё, что принадлежало им, летело в сумки и коробки. Даже вещи Андрея — она не делала исключений.
Утром они стояли на лестничной площадке. Светлана вынесла последнюю коробку, стараясь не смотреть им в глаза.
— Света, давай поговорим! — кричал Андрей.
— Светочка, ну что ты устраиваешь? — вторила Галина Петровна. — Мы же семья!
Светлана сняла с пальца обручальное кольцо и бросила его к ногам мужа.
— Завтра подаю на развод, — сказала она ровно, без крика, без слёз. — Мне не нужны такие иждивенцы. Ни как родственники. Ни как муж.
Дверь захлопнулась. За ней раздался шум — крики, упрёки, угрозы. Светлана медленно опустилась на пол, прислонилась к стене и закрыла глаза.
Впервые за полгода она была дома.
В своём доме.
Одна.
И свободна.