— Ты просто не понимаешь! Это же моя семья! — Андрей резко вскинул руки, чуть не сбросив со стола чашку с остывшим кофе.
— А это мой дом! — огрызнулась Лида, скрестив руки на груди. — Больше я не намерена терпеть, чтобы твои родители хозяйничали здесь в моё отсутствие. Хватит!
Она толкнула по столу блестящую связку новых ключей — ещё не облупленных, не стёртых от постоянного использования.
— Держи. Старые теперь не подойдут.
В их двухкомнатной квартире, затерянной среди серых домов спального района Петербурга, висело тяжёлое напряжение — плотное, как перед бурей. За окном монотонно шёл октябрьский дождь, размывая очертания бетонных коробок. На улице — холод, сырость, уныние. В квартире — то же самое.
— И когда ты всё это успела? — Андрей сжал ключи в ладони. Его широкая спина сгорбилась, будто под тяжестью всех накопившихся семейных проблем.
— Вчера, пока тебя не было, — ответила Лида, отворачиваясь к окну. За стеклом — серая пелена, тоскливый осенний день. — Тебе легко говорить, а мне приходится возвращаться домой и видеть, что мои вещи переставлены, косметика разлазана, а в холодильнике лежит чужая еда, которую я не просила.
— Мама просто хотела помочь, — пробормотал Андрей.
— Помочь? — Лида резко обернулась, её светлые глаза вспыхнули. — Выкинуть мои домашние заготовки, которые я консервировала всё лето, назвав их «опасными» — это помощь? Передвинуть мебель в моём кабинете, потому что «так лучше для спины» — это помощь?
С самого начала у неё не складывались отношения с Ольгой Петровной. Первый визит к родителям Андрея запомнился Лиде как вчера, хотя прошло уже почти четыре года.
— Значит, дизайнер, — сухо произнесла Ольга Петровна, оценивающе глядя на Лиду. — И сколько это, интересно, даёт?
— Достаточно, чтобы не зависеть от чужих, — ответила Лида, чувствуя, как жар поднимается к ушам.
— Лида сама купила квартиру, — гордо вставил Андрей, обнимая её.
— Правда? — брови свекрови взметнулись. — А в каком районе, позволь узнать?
Когда Лида назвала адрес, на лице Ольги Петровны появилось снисходительное разочарование:
— Ну, конечно, не центр… Но для начала сойдёт.
Отец Андрея, Виктор Сергеевич, молча кивнул, будто подтверждая приговор. Весь вечер они рассказывали, как «устроили» жизнь своего сына — от школы до его карьерного роста в компании, где Виктор Сергеевич занимал высокую должность.
По дороге домой Лида тихо спросила:
— Они всегда так… всё решают за тебя?
— Просто заботятся, — пожал плечами Андрей. — Хотят, чтобы у меня было всё хорошо.
Она не стала спорить. Решила дать шанс. В конце концов, никто не обещал, что с родителями мужа будет легко.
Через год они поженились. Лида мечтала о скромной свадьбе — только близкие, уютно, по-домашнему. Но Ольга Петровна настояла на ресторане, сотне гостей и платье «как у настоящей принцессы».
— Это же самый важный день, — говорила она, листая журналы. — Андрюша у нас один, надо отметить как положено.
Свадьба превратилась в показуху — демонстрация связей, статуса, влияния. Лидины родители — учителя из провинциального городка под Псковом — растерялись среди чиновников, бизнесменов и врачей, окружавших семью Котовых.
— Посмотрите, какая милая провинциальность, — донёсся шёпот одной из гостей, когда мама Лиды, Тамара Ивановна, робко выбирала закуску из изысканного меню.
Ольга Петровна снисходительно улыбнулась:
— Что поделать, глубинка. Не всем повезло с образованием и кругом общения.
Лида промолчала. Внутри всё кипело, но она не хотела портить день. Вечером, сняв платье и смыть макияж, она поклялась себе: никто — ни родители мужа, ни кто-либо другой — не заставит её чувствовать себя чужой в собственной жизни.
Первые два года они жили отдельно, в квартире, которую Лида купила на свои деньги. Ольга Петровна регулярно намекала, что «молодым нужно поддержка», и предлагала переехать к ним — в просторную четырёхкомнатную квартиру на Петроградской стороне.
— Зачем вам ютиться в этой клетушке, если у нас комната пустует? — говорила она, не забывая подчеркнуть, насколько скромно выглядит жильё молодых.
— Спасибо, но нам и здесь хорошо, — твёрдо отвечала Лида.
— Вечно ты упрямствуешь, — вздыхала свекровь. — Андрюша, тебе правда нравится каждый день тащиться с окраины?
Андрей, как всегда, пытался пошутить:
— Зато сколько подкастов успеваю послушать!
Всё изменилось, когда Ольга Петровна сломала ногу. Несчастный случай на даче, тяжёлый перелом, долгое лечение.
— Я не могу оставить маму одну, — сказал Андрей, когда отец уехал в командировку. — Папа просил присмотреть.
— Конечно, — согласилась Лида. — Оставайся, сколько нужно.
Две недели растянулись на месяц. Виктор Сергеевич вернулся, но Андрей продолжал ночевать дома у родителей.
— Папа не справляется, у него давление скачет, — объяснял он. — Ещё неделька, максимум две.
Лида навещала свекровь, приносила фрукты, пироги, сидела у кровати, слушая бесконечные истории о том, как Андрюша болел в детстве, как она не спала ночами у его кроватки.
— Хороший сын — мать не бросит, — многозначительно заканчивала Ольга Петровна, поправляя безупречную причёску.
При этом выглядела она подозрительно ухоженно для женщины с переломом.
Когда Андрей наконец вернулся домой, он принёс с собой дубликаты ключей от их квартиры.
— Я дал родителям, — бросил он между делом. — На всякий случай. Вдруг что-то случится.
— Например? — насторожилась Лида.
— Ну, пожар, прорыв трубы… — замялся он.
— Или твоя мама решит проверить, как мы тут живём без её благословения? — закончила за него Лида.
— Да брось, она не такая, — нахмурился Андрей.
Лида не стала спорить. Может, она и правда слишком подозрительна. В конце концов, это его родители. Но сомнения остались.
Через неделю она вернулась с работы пораньше — встреча отменилась — и застала в квартире Ольгу Петровну. Свекровь спокойно перебирала вещи в шкафу.
— Что вы делаете? — Лида даже не поздоровалась от шока.
— Ах, Лидочка! — Ольга Петровна обернулась с безмятежной улыбкой. — Решила помочь с гардеробом. Столько ненужного! Вот, например, этот свитер — — она вытащила любимую вещь Лиды, связанную бабушкой, — уже дырявый, давно пора выбросить.
— Положите на место, — тихо, но твёрдо сказала Лида. — Это мои вещи.
— Да ладно, не жадничай, — отмахнулась свекровь. — Я же как лучше. Андрюша заслуживает видеть рядом ухоженную женщину. А ты, прости, иногда выглядишь… — она подбирала слово, — как будто ходишь по блошиным рынкам.
Той ночью впервые вспыхнула настоящая ссора.
— Ты не можешь запрещать маме приходить! — кричал Андрей. — Она же хочет как лучше!
— Она копалась в моих вещах! — отвечала Лида. — Представь, что я вломилась бы к вам и стала выбрасывать то, что мне не нравится!
— Это не одно и то же, — упрямо качал головой Андрей. — Она же мать. Она волнуется.
— О чём? Что я не одеваюсь как из журнала?
Они помирились. Андрей пообещал поговорить с мамой, объяснить, что нельзя входить без разрешения и трогать чужое.
Но через месяц Лида пришла домой — и увидела, что вся кухня переставлена, а на плите бурлит кастрюля с борщом.
— Решила побаловать вас домашней едой, — сообщила Ольга Петровна по телефону. — Андрюша так любит мой борщ!
Потом были пластинки — её коллекция, которую она собирала годами. Свекровь «случайно» выкинула их, сказав, что «пыль собирают», а у Андрея «аллергия». Хотя аллергии не было.
Потом — передвинутая мебель, потому что «так света больше». Потом — выброшенные заготовки: «сахар вредит фигуре Андрюши». Потом — удалённые файлы с рабочего проекта: «хотела протереть пыль, а файлы выглядели ненужными».
Каждый раз Лида жаловалась. Каждый раз Андрей обещал поговорить. Каждый раз всё повторялось.
— Я больше не могу, Андрей, — сказала она однажды, глядя на него с красными от бессонницы глазами. — Я изо всех сил работаю, чтобы успеть в срок, а прихожу — и вижу, что кто-то удалил часть эскизов. Знаешь, сколько времени ушло на восстановление?
— Мама не хотела вредить, — начал он привычно.
— Речь не о намерениях, — перебила Лида. — Есть разница между «не хотел причинить боль» и «причинил, но оправдывает себя».
Андрей вздохнул, потерев переносицу:
— Может, нам стоит переехать? Купить что-то побольше, подальше отсюда?
Лида посмотрела на него, как на безумца:
— Ты хочешь, чтобы я продала квартиру, заработанную моими деньгами, только потому, что твоя мать не уважает мои границы?
— Не только поэтому, — опустил глаза Андрей. — Мы могли бы найти что-то просторнее, ближе к центру…
— То есть ближе к твоим родителям?
— Лида, ну зачем ты всё усложняешь…
— Поняла одно, — сказала Лида, вставая и сжимая руки в кулаки. — Я никуда не уеду. Это моя квартира, я её заработала, и я останусь здесь. Доступ твоим родителям — закрыт. Точка.
На следующий день она вызвала мастера и заменила замки. Андрей узнал об этом, когда вечером не смог открыть дверь своим старым ключом.
— Ты совсем с ума сошла? — бросил он, когда она открыла. — А если бы я остался на улице?
— Я бы открыла, — спокойно ответила Лида. — Это наш дом, Андрей. Наш, а не их.
Он промолчал весь вечер, демонстративно не разговаривал за ужином, ночевал на диване. Утром, собираясь на работу, бросил:
— Мама приглашает нас на ужин в субботу. Говорит, хочет поговорить и всё уладить.
Лида кивнула. Может, действительно стоит всё обсудить. В конце концов, они живут вместе, и постоянные разборки — не лучший способ строить семью.
В субботу они приехали к Котовым. Ольга Петровна встретила их в изысканном бордовом шёлковом платье, с безупречной причёской и свежим маникюром.
— Проходите, родные! — приветливо воскликнула она, целуя сына в щёку. — Я наготовила столько вкусного — объедение!
За столом, накрытым белоснежной скатертью, уже сидели Виктор Сергеевич и дядя Андрея с женой.
— Решила собрать семью, — с улыбкой объяснила Ольга Петровна, усаживая гостей. — Ведь семья — это самое главное, правда, Лидочка?
Лида слегка улыбнулась, но насторожилась. В интонации свекрови чувствовалась скрытая нотка.
Ужин начался в мирной атмосфере. Ольга Петровна подливала вино, угощала всех, интересовалась работой Андрея. Лида чувствовала, что её будто бы обходят вниманием, но старалась не придавать этому значения.
После десерта свекровь постучала вилкой по бокалу:
— У меня для вас важная новость, — торжественно объявила она. — Мы с Виктором Сергеевичем решили помочь вам улучшить жилищные условия.
Лида напряглась.
— Мы купили для вас квартиру! — радостно объявила Ольга Петровна. — Трёхкомнатную, на Васильевском, в новом доме. Всего в десяти минутах ходьбы от нас!
В комнате повисла тишина. Андрей растерялся, переводя взгляд с матери на жену.
— Это… неожиданно, — наконец выдавил он.
— Неожиданно? — удивилась свекровь. — Ты же сам говорил, что вам тесно в той двушке на окраине! Что Лидочка только обрадуется, если вы переедете!
Лида медленно повернулась к мужу:
— Ты такое говорил?
Андрей покраснел:
— Я… мы обсуждали переезд, но я не просил, чтобы они…
— Конечно, не просил! — перебила Ольга Петровна. — Мы сами решили сделать подарок. Чтобы вы жили достойно, а не ютились в этой жилплощади.
— Благодарим, — холодно сказала Лида, — но мы не можем принять такой дорогой подарок.
— Как это не можете? — искренне возмутилась свекровь. — Андрей, скажи ей!
Все уставились на Андрея. Он молчал, опустив глаза.
— Договор уже подписан, — продолжила Ольга Петровна. — На ваши имена. Въезжайте хоть завтра!
— Мы не переедем, — твёрдо заявила Лида. — Останемся в своей квартире.
— В твоей, ты хочешь сказать? — съязвила свекровь. — В той, где ты меняешь замки, как в тюрьме? Где не пускаешь родителей собственного мужа?
— Мама, — попытался остановить Андрей, но Ольга Петровна уже не сдерживалась:
— Ты думаешь, я не вижу? Ты отдаляешь Андрюшу от семьи, настраиваешь его против нас! Мы всю жизнь для него жили, а ты…
— А я что? — спокойно спросила Лида. — Что я сделала?
— Ты манипулируешь им! — выкрикнула свекровь. — Используешь его доброту, чтобы контролировать! Кто ты такая, чтобы решать, с кем ему общаться?
— Я его жена, — тихо, но чётко ответила Лида. — И я не запрещаю ему видеться с вами. Я лишь прошу уважать нашу жизнь и наш дом.
— Личное пространство! — фыркнула Ольга Петровна. — Современные глупости! В семье не должно быть границ!
— Вы так считаете, я — иначе, — сказала Лида, вставая. — Спасибо за ужин. Нам пора.
— Сядь! — приказала свекровь. — Мы ещё не закончили! Андрей, останови её!
Все снова смотрели на Андрея. Он поднял голову, и Лида впервые увидела в его глазах твёрдость.
— Мама, — сказал он тихо, но отчётливо, — Лида права. Вы слишком часто вмешиваетесь. Мы не переедем в эту квартиру.
Ольга Петровна побледнела:
— Как ты можешь так говорить? Мы же для вас старались!
— Нам хорошо там, где мы есть, — ответил Андрей, вставая и беря жену за руку. — И я поддерживаю её. Наш дом — это наше личное пространство. Мы сами решаем, кто туда входит.
Они ушли под тягостное молчание. Спускаясь по лестнице, Лида крепко сжала руку мужа:
— Спасибо.
Андрей неловко улыбнулся:
— Прости, что раньше не был на твоей стороне. Я думал, ты преувеличиваешь. Что мама просто заботится…
— А теперь?
— Теперь понимаю, что она не заботится — она контролирует. И я слишком долго позволял ей управлять моей жизнью.
На улице моросил дождь, но им было всё равно. Впервые за долгое время они чувствовали, что идут в одном направлении.
Последствия наступили быстро. Ольга Петровна объявила бойкот сыну. Звонки прекратились. Но Виктор Сергеевич, к удивлению всех, встал на сторону молодых.
— Сынок, — сказал он при встрече, — твоя мать всегда была сильной личностью. Иногда — слишком. Возможно, ей пора научиться отпускать.
Это было неожиданно. Всю жизнь он молча поддерживал жену. А теперь — вот такое.
— Ты не злишься? — осторожно спросил Андрей.
— За что? — пожал плечами отец. — За то, что вы хотите жить своей жизнью? Это нормально. Я всегда гордился тобой. А Лида… она сильная. Характер как у твоей мамы в молодости.
Он помолчал и добавил:
— Когда я влюбился в неё — именно за это и полюбил.
Ольга Петровна продержалась неделю. Потом начала звонить Андрею — сначала редко, потом — по несколько раз в день. Он отвечал не всегда, разговоры были сухими.
— Сынок, нам нужно поговорить, — просила она. — Приезжай, пожалуйста. Не по телефону.
Андрей колебался, но согласился встретиться — в кафе, на нейтральной территории.
— Пойти с тобой? — спросила Лида.
— Нет, — покачал головой. — Мне нужно поговорить с ней наедине. Это мои отношения с мамой.
Лида кивнула, хотя сердце подсказывало — не будет добра от этой встречи.
Андрей вернулся поздно, с пустым взглядом.
— Что случилось?
Он опустился в кресло:
— Она сказала, что я должен выбирать. Либо семья, либо ты.
— Что?
— Она считает, что ты меня контролируешь, что ты меня против них настроила, — устало сказал он. — Что ты меня используешь.
— А ты?
— Сказал, что это неправда. Что ты просто защищаешь наш дом. Что я тебя понимаю.
Он помолчал:
— Она заплакала. Сказала, что я её предал. Что я всё отдал ей, а она — мне, а я выбрал… — замялся.
— Что? — тихо спросила Лида.
— Неважно, — поморщился Андрей. — Грубое слово. Потом сказала, что если я не вернусь, они отберут квартиру и лишат наследства.
Лида похолодела:
— Они серьёзно?
— Не знаю, — пожал плечами. — Она была в истерике. Может, сгоряча.
Но квартиру действительно отобрали. Через неделю Андрей получил письмо от нотариуса — дарственная аннулирована.
Ольга Петровна перестала звонить сыну. Зато начала звонить Лиде.
— Я знаю, что ты слушаешь, — звучало в автоответчике. — Ты разрушила семью. Украла сына. Думаешь, он будет счастлив без нас?
Лида удаляла сообщения, но они продолжались — с разных номеров, по новым.
— Может, в полицию? — предложил Андрей, когда очередное сообщение заставило её вздрогнуть.
— Нет, — покачала головой. — Это твоя мать. Я не хочу усугублять.
Они сменили номера. Андрей отправил отцу новый контакт — и тот ответил. Они встретились. Виктор Сергеевич выглядел измождённо.
— У нас дома ад, — признался он. — Твоя мать говорит, что ты подчинился жене, что она тебя контролирует, приворожила.
— Пап, это бред, — нахмурился Андрей.
— Понимаю, — вздохнул отец. — Но я живу с ней тридцать пять лет. Знаю, как она реагирует, когда теряет контроль.
Помолчал и добавил:
— Может, вы зря упрямитесь? Взяли бы квартиру, переехали. Она бы успокоилась.
— И продолжала бы вламываться, копаться в вещах? — покачал головой Андрей. — Нет. Это не выход.
Виктор Сергеевич кивнул:
— Я так и думал. Ты молодец. Горжусь тобой. Только… будь осторожен. Мать не отступит.
Он оказался прав. Через месяц Андрея уволили.
— Мне жаль, — сказал директор. — Ты хороший специалист. Но твой отец — мой зам, и если я пойду против его пожелания…
— То есть это из-за мамы?
Директор замялся:
— Скажем так — её воля передана.
Вечером Андрей сидел на кухне, глядя в окно.
— Они выдавливают меня, — сказал он. — Мама обзванивает всех, говорит обо мне и тебе… У меня не будет работы здесь. Слишком много у них связей.
— Что делать будем? — спросила Лида.
Он повернулся, глаза блестели:
— Я не знаю. Устал. Может, уедем? В другой город?
— Это будет побег, — сказала Лида. — Ты хочешь всю жизнь бегать?
— Нет, — вздохнул он. — Но я не знаю, как с ней бороться. Она сильнее.
— Она не сильнее, — твёрдо сказала она. — Она просто привыкла, что ты уступаешь.
Дни шли. Они обсуждали варианты: продать квартиру, сдаться, переехать?
— Я не могу, — признался Андрей после очередного отказа. — У меня срыв.
Он выглядел больным — измученным, напряжённым.
— Давай уедем, — решила Лида. — На месяц. В Турцию. Отдохнём, подумаем, что дальше.
Он согласился почти сразу:
— Ты права. Нам нужно выдохнуть.
Через неделю они улетели. Солнце, море, тишина — впервые за долгое время они были просто вдвоём.
На третий день Андрей сказал:
— Давай переедем в Москву.
— Почему?
— Там больше возможностей. А родители не смогут повсюду влиять, как здесь.
— А моя квартира?
— Сдадим, — предложил он. — Или продадим.
— Сдадим, — решила Лида. — Это мой дом. Я не хочу его терять.
Он не стал спорить.
Вернувшись, они вошли в квартиру — и замерли.
Всё было разгромлено. Вещи — в беспорядке, мебель — сдвинута, на стенах — надписи помадой:
«Забирай своего сыночка и проваливай».
— Ограбили? — прошептал Андрей.
— Нет, — тихо сказала Лида. — Это она.
— Не может быть…
— Кто ещё? У кого ещё были ключи?
Они вызвали полицию. Заявление написали. Но Лида знала — доказать не получится.
Ночевать было невозможно. Они сняли гостиницу.
— Я поговорю с ней, — сказал Андрей.
— Нет, — покачала головой Лида. — Просто уедем. Как и планировали.
Он долго молчал:
— Я думал, у меня идеальная семья. А оказалось — это тюрьма. А попытка выйти — приводит к этому.
Она обняла его:
— Мы справимся. Вместе.
— Да, — кивнул он. — Вместе.
Москва встретила дождём и пробками. Квартира — маленькая, но удобная. Андрей нашёл работу в строительной компании, Лида — в студии.
Жизнь постепенно налаживалась. О Петербурге, о семье — почти не говорили.
Однажды Андрей сказал:
— Отец звонил. Говорит, мама заболела. Сердце. На нервной почве.
— И?
— Я выслушал. Сказал, что пора идти. И знаешь… мне было всё равно. Как будто речь шла о чужом человеке.
Лида взяла его за руку:
— Это нормально.
— Наверное, — кивнул он. — Просто странно. Всю жизнь я был «маменькиным сынком». А теперь…
Он не договорил. Но она поняла.
Теперь он был самим собой.
Они не вернулись. Не позвонили. Не поехали.
Они просто жили. В новом городе, с новыми ритмами, с воспоминаниями, которые становились тише с каждым днём.
И лишь иногда, просыпаясь ночью, Лида думала: свобода — это всегда потеря. Что-то приходится оставить.
Но некоторые двери должны быть закрыты. А некоторые замки — сменены навсегда.