Анна Сергеевна поправила очки и взглянула на часы – до начала лекции оставалось пятнадцать минут. В коридоре университета уже собирались студенты, их голоса доносились сквозь приоткрытую дверь кафедры. Она достала телефон – три пропущенных от мужа и сообщение: «Ты где? Почему трубку не берешь? Помнишь о нашем разговоре?»
В воздухе витал знакомый запах книжной пыли и старого дерева. Массивные шкафы, заставленные учебниками и монографиями, отбрасывали причудливые тени на стены. Солнечный свет косыми лучами падал на стопку контрольных работ, покрывая бумагу золотистым свечением. Красная гелевая ручка – её верный спутник в оценке студенческих работ – лежала рядом, напоминая о той свободе, которую давала ей эта работа. В свои тридцать два она была самым молодым доцентом кафедры социологии.
Телефон снова завибрировал. «Анна, ответь немедленно!»
– Анна Сергеевна, к вам можно? – в дверь заглянул Дмитрий, студент-пятикурсник. Его русые волосы были взъерошены, а в руках он нервно теребил папку с бумагами.
– Проходи, – она улыбнулась, но тут же почувствовала, как напряглись плечи. Павел, её муж, считал, что она слишком дружелюбна со студентами.
– По поводу дипломной работы хотел проконсультироваться, – Дмитрий присел на край стула, положив папку на колени. – Я тут набросал план исследования… Может, посмотрите?
– Давай, – она протянула руку за листами, стараясь сохранять профессиональный тон. – Только быстро, через десять минут у меня лекция.
Телефон снова ожил – на этот раз пришло голосовое сообщение. Анна демонстративно перевернула его экраном вниз.
– Вот здесь я хотел бы углубить теоретическую часть… – начал Дмитрий.
В коридоре послышались знакомые шаги. Анна похолодела – она узнала бы эту тяжелую поступь где угодно. Сердце забилось чаще, руки непроизвольно сжались.
– Анечка! – дверь распахнулась с такой силой, что стопка бумаг на краю стола подпрыгнула. На пороге стоял Павел, как всегда безупречно одетый в деловой костюм. От него пахло дорогим парфюмом и властью. – А я решил тебя встретить, раз ты на звонки не отвечаешь.
Дмитрий неловко поднялся, сутулясь под тяжелым взглядом незнакомого мужчины.
– Я, наверное, пойду…
– Нет-нет, – торопливо произнесла Анна, чувствуя, как пересохло в горле. – Мы не закончили с планом.
– Думаю, молодой человек может подойти в приемные часы, – Павел шагнул вперед, положив тяжелую руку ей на плечо. В его голосе звучала плохо скрываемая сталь. – Правда, дорогая?
– Да, конечно, извините, – пробормотал Дмитрий, пятясь к двери. – Я зайду позже…
– И желательно не один, – добавил Павел с холодной улыбкой. – Знаете, как люди любят посплетничать о молодых преподавательницах и их студентах.
Красная ручка в пальцах Анны хрустнула, брызнув чернилами на безупречно белую бумагу.
– Павел, прекрати! – её голос дрожал от едва сдерживаемого гнева. – Ты переходишь все границы!
– Я? – он рассмеялся, но глаза остались ледяными. – По-моему, это ты не думаешь о границах. Я захожу к жене на работу, а она запершись сидит со студентом…
– Дверь была открыта! – Анна резко встала, чувствуя, как пятно от чернил расплывается по бумагам, словно кровь. – И это моя работа – консультировать студентов!
– Твоя работа – читать лекции. А эти приватные консультации… – он брезгливо поморщился. – Ты хоть понимаешь, как это выглядит со стороны?
– Как выглядит нормальная работа преподавателя! – она повысила голос, чувствуя, как внутри поднимается волна отчаяния и ярости. – А вот как выглядит твоё поведение…
– Моё поведение? – он шагнул ближе, нависая над ней. – Я забочусь о твоей репутации! О нашей семье! А ты…
За дверью раздался звонок. Анна вздрогнула – пора было идти на лекцию.
– Мне нужно идти, – она схватила сумку и папку с материалами. – И нам надо серьезно поговорить. Но не здесь и не сейчас.
– О, мы обязательно поговорим, – его голос догнал её уже в дверях. – И о том, почему ты не берешь трубку, и о том, как ты проводишь рабочее время.
Анна вылетела в коридор, чувствуя, как дрожат колени. Красные чернила на её пальцах казались обвинительным приговором, а в ушах всё ещё звучал тяжелый стук каблуков мужа по паркету кафедры.
Анна шла по университетскому коридору, цокот её каблуков отражался от стен гулким эхом. Студенты расступались, чувствуя её настроение. После утреннего инцидента внутри всё кипело, а на белой блузке расплывалось предательское пятно от красной ручки – словно кровоточащая рана.
Мимо проплывали знакомые лица коллег, но она едва кивала в ответ на приветствия. Память услужливо подкинула картинку трехлетней давности. Павел, такой заботливый и внимательный, говорил тогда: «Милая, ты же понимаешь, что в нашем городе все друг друга знают? Люди злые, особенно к успешным женщинам. Я просто хочу тебя защитить.»
Она помнила, как была тронута его заботой. Звук шагов в пустом коридоре отдавался в висках, напоминая, как постепенно эта «защита» превратилась в тотальный контроль. Сначала он настоял, чтобы она удалила все социальные сети – «Зачем они тебе? Только отвлекают от работы». Потом начал проверять телефон – «У нас не должно быть секретов друг от друга». Теперь вот заявился прямо на кафедру.
– Анна Сергеевна! – окликнула её Марина Викторовна, заведующая кафедрой. В её голосе звучала тревога. – Зайдите ко мне, пожалуйста.
В кабинете пахло кофе и старыми книгами. Солнечный свет, пробиваясь сквозь жалюзи, расчерчивал стол полосками света и тени. Марина Викторовна, женщина за шестьдесят с проницательным взглядом, указала на кресло.
– Что происходит, Анна? – спросила она без предисловий. – Сегодня ко мне приходил ваш дипломник, Дмитрий. Очень расстроенный.
Анна сжала пальцы так, что побелели костяшки.
– Это недоразумение. Мой муж…
– Да-да, – мягко прервала её Марина Викторовна. – Я знаю вашего мужа. И знаю, что он человек… ревнивый. Но это влияет на вашу работу.
– Я справлюсь, – твердо сказала Анна, хотя внутри всё дрожало.
– Помните случай с профессором Климовой? – вдруг спросила заведующая, внимательно глядя на неё поверх очков.
Анна нахмурилась. Три года назад Елена Климова, блестящий специалист, ушла из университета после скандала с якобы неподобающими отношениями со студентом.
– Это были лишь слухи, – продолжила Марина Викторовна, постукивая карандашом по столу. – Но её муж поверил. Довёл до нервного срыва. Она бросила преподавание.
Телефон Анны снова завибрировал. На экране высветилось: «Ты где? Почему так долго? Я жду тебя дома.»
– Не повторяйте её ошибку, – тихо добавила Марина Викторовна. – Не позволяйте чужим страхам разрушить вашу жизнь.
Вечером Павел ждал её дома с ужином. Это всегда было плохим знаком – готовил он только когда хотел загладить вину или надавить. В квартире пахло пастой и чувством вины.
– Я заварил твой любимый чай, – сказал он, раскладывая еду по тарелкам. – И думал о сегодняшнем. Может, тебе стоит взять административную должность? Меньше контакта со студентами…
– Что? – Анна замерла с вилкой в руке. – Я люблю преподавать. Это моё призвание.
– Призвание, – он поморщился, со стуком опуская бутылку вина на стол. – А ты о нас подумала? О нашей семье? Сегодня этот студент, завтра другой… Знаешь, что говорят в городе про молодых преподавательниц?
– Кто говорит, Паша? – она отодвинула тарелку, чувствуя подступающую тошноту. – Кто эти загадочные люди, которые только и делают, что обсуждают мою работу?
– Не передергивай, – он налил себе вина, рука едва заметно дрожала. – Я забочусь о тебе.
– Нет, – она встала из-за стола, стул противно скрипнул по паркету. – Ты не заботишься. Ты контролируешь. Каждый шаг, каждый взгляд, каждый телефонный звонок…
– А как иначе? – он тоже поднялся, нависая над столом. – Ты же как ребенок! Не видишь, какими глазами на тебя смотрят эти студенты? Как перешептываются коллеги?
– Это всё в твоей голове! – выкрикнула она.
– Неужели? – он достал телефон, пальцы дрожали от ярости. – А это что?
На экране была фотография: она и Дмитрий в кафетерии университета. Обычный рабочий момент – обсуждение дипломной работы. Но ракурс, тени, случайная улыбка – всё выглядело двусмысленно.
– Ты следишь за мной? – её голос упал до шепота. – Ты… фотографируешь меня?
– Я защищаю наш брак! – он с силой опустил телефон на стол. – Если ты сама не можешь о нём позаботиться…
– О каком браке ты говоришь? – она попятилась к двери. – Это не брак. Это тюрьма.
На следующий день Анна пришла в университет раньше обычного. Предрассветная тишина аудитории обволакивала её, словно кокон. Дрожащими пальцами она достала телефон и начала искать информацию о профессоре Климовой. Статьи трехлетней давности пестрели намеками и недосказанностями. Но один комментарий зацепил её внимание: «Муж довел её до больницы своей ревностью, а потом ещё и обвинил во всём».
В полутьме аудитории мигнул экран – новое сообщение от Павла: «Надеюсь, сегодня ты будешь благоразумнее».
– Анна Сергеевна? – в дверях стояла группа студентов. – Можно войти?
– Да, конечно, – она спрятала телефон, пытаясь унять дрожь в руках. – Сегодня мы поговорим о социальных конструктах и их влиянии на поведение личности.
Скрип двери прервал её на полуслове. Павел появился в середине лекции – просто вошел и сел на последний ряд. Студенты начали оборачиваться, перешептываться.
– Продолжайте, пожалуйста, – её голос предательски дрогнул. – Давайте рассмотрим пример того, как общественное мнение может стать инструментом контроля…
Лекция тянулась бесконечно. Она чувствовала его взгляд спиной, каждое слово давалось с трудом. После звонка он ждал её у кафедры.
– Прекрасная лекция, дорогая, – в его голосе звучала издевка. – Особенно часть про контроль. Ты всегда была хороша в теории.
– Зачем ты пришел? – она крепче прижала к груди папку с конспектами.
– Убедиться, что ты не задерживаешься со студентами, – он улыбнулся, но глаза оставались холодными. – И заодно сообщить новость – я договорился о твоем переводе в административный отдел.
– Что ты сделал? – она почувствовала, как земля уходит из-под ног.
– Ты же знаешь ректора, – он говорил спокойно, словно обсуждал погоду. – Мы обсудили ситуацию, и он согласился, что это лучший вариант. Для всех.
– Ты… обсуждал меня за моей спиной? – к горлу подступила тошнота. – Решал мою судьбу?
– Я делаю это для тебя! – он схватил её за плечи, встряхнул. – Почему ты не понимаешь? Почему ты такая неблагодарная?
– Отпусти! – она попыталась вырваться, но его пальцы впились ещё сильнее. – Ты делаешь мне больно!
– Больно? – он рассмеялся, не разжимая хватки. – Ты не знаешь, что такое боль! Каково это – видеть, как твоя жена флиртует с каждым встречным…
– Я никогда…
– Молчи! – он тряхнул её снова. – Какие границы, Аня? Между мужем и женой не должно быть границ! Ты – моя жена! Моя!
В этот момент дверь распахнулась – на пороге стояла Марина Викторовна. Её глаза расширились при виде этой сцены.
– Немедленно отпустите её, – голос заведующей был тих, но каждое слово било, как хлыст. – Или я вызову охрану.
Павел разжал пальцы. Анна отшатнулась, потирая плечи.
– Мы просто разговариваем, – процедил он сквозь зубы. – Семейные дела.
– Я видела, как вы «разговариваете», – Марина Викторовна шагнула в кабинет. – И слышала про ваш разговор с ректором. Но вы забыли одну маленькую деталь – кадровые решения принимает не ректор. Их принимает Учёный совет.
– Вы не понимаете…
– Нет, это вы не понимаете, – она встала между ним и Анной. – То, что вы делаете, имеет юридическое название. И если вы немедленно не покинете территорию университета, у вас будут проблемы. Серьёзные проблемы.
Повисла тяжелая тишина. Где-то в коридоре звенел звонок, слышались голоса студентов, а в кабинете время словно остановилось.
– Ты пожалеешь об этом, – наконец процедил Павел, глядя на жену. – Мы оба пожалеем.
Когда за ним закрылась дверь, Анна без сил опустилась на стул. Руки дрожали, в горле стоял ком.
– Вот что, девочка, – Марина Викторовна положила ей руку на плечо. – Сейчас мы вызовем полицию и напишем заявление. А потом я отвезу тебя домой забрать вещи.
– Я не могу…
– Можешь, – твердо сказала заведующая. – И должна. Иначе ты станешь второй Еленой Климовой. А я не хочу потерять ещё одного талантливого преподавателя из-за больного самолюбия мужчины.
Анна сидела в кабинете Марины Викторовны. За окном моросил дождь, размывая очертания университетского двора. Старые часы на стене отсчитывали секунды, их тиканье отдавалось в висках. На столе дымился крепкий чай – третья чашка за утро.
– Я поговорила с ректором, – сказала заведующая, перебирая бумаги на столе. От её обычной мягкости не осталось и следа. – Объяснила ситуацию. Показала заявление в полицию. Никакого перевода не будет.
– А если он… – Анна замолчала, не в силах произнести страшные мысли вслух.
– Если он появится здесь снова – сработает тревожная кнопка, – Марина Викторовна подняла глаза от бумаг. – Служба безопасности предупреждена. У тебя есть охранный ордер. Ты больше не одна, девочка.
Вечером она вернулась в родительскую квартиру. Мама накрыла на стол, отец молча сжал её плечо. Они не задавали вопросов – просто были рядом.
Павел звонил каждый час с разных номеров, присылал сообщения, караулил у университета. «Прости меня», «Я изменюсь», «Без тебя моя жизнь не имеет смысла», «Ты разрушаешь семью» – слова сменяли друг друга, как кадры в калейдоскопе. Но что-то в ней изменилось – словно треснула невидимая стена страха.
Спустя неделю она стояла перед своей группой. Синяки на плечах ещё не прошли, но голос больше не дрожал.
– Сегодня мы поговорим о личных границах и праве человека на самоопределение, – она обвела взглядом аудиторию. – О том, как важно различать заботу и контроль. О цене, которую мы платим за иллюзию безопасности.
Студенты слушали, затаив дыхание. В последнем ряду сидел Дмитрий – тот самый дипломник, с которого всё началось. Он поймал её взгляд и едва заметно кивнул.
Красная ручка в её руке больше не дрожала, оставляя на бумаге четкие пометки. За окном прояснилось – первые лучи весеннего солнца прорвались сквозь тучи, заливая аудиторию ярким светом.
В сумке завибрировал телефон – новый, с другим номером. Сообщение от Марины Викторовны: «Елена Климова вернулась к преподаванию. В другом университете, в другом городе. Говорит, что твоя история придала ей сил».
Анна улыбнулась и продолжила лекцию. Где-то в глубине души она знала – это только начало пути. Но теперь у неё был компас, указывающий верное направление, – её собственная правда, её личные границы, её право быть собой.
А красная ручка продолжала писать – уже не приговор, а новую главу её жизни.