Сани легко скользили по накатанной дороге. Николай понукал коня и между делом ругал свою молодую жену Дарью, называя собачонкой, которая бегает за мужем и стережет его на каждом углу.
Женился он сразу после войны, как только пришел с фронта в 1945-ом году. А до того как призвали, бегал за бойкой, красивой Анной. И если бы не война, точно бы заслал сватов. Но не успел.
Анна, понимая, что Николай может и не вернуться, не хотела оставаться в девках, и как только время подошло, вышла замуж за молоденького паренька Володю, который был на год младше ее. Но уж больно нравилась она парню, вот и упросил родителей посвататься.
Даже успели свадебный стол накрыть, да посидеть, хоть и скромно, но поздравить молодых. Еще надышаться друг на друга не успели, а через полгода Володьку призвали.
Прошло время. Николай вернулся домой живым, а тут Анна, первая его любовь, замужем, мужа с фронта ждет.
Николай, истосковавшись по дому, по девичьим взглядам, поспешил жениться на Дарье, соседской девчонке, что у тетки жила. Только тетка к тому времени померла, а Даша одна осталась. Не сказать, чтобы была она такой же красавицей, как Анна, но то, что скромна, трудолюбива – это все знали.
Родители выбор Николая тоже одобрили, и поженили молодых.
Вот уже и лето сорок пятого года прошло, а муж Анны не возвращается. И писем нет. И только осенью пришло скорбное извещение, от которого мать Володькина упала на лавку и зарыдала. Сама же Анна уткнулась в подушку: слезы и обида душили. «Вот же пропала молодость, в такие-то годы одной остаться», — горевала она.
Николай тоже губу закусил, поглядывает недовольно на Дарью, а сам про Анну думает. Вскоре слухи пошли по селу: встречается Николай со своей бывшей зазнобой, ему и жена по боку.
Не одобрили Анну сельчане, коситься стали бабы на нее. А она вещи быстро собрала и в район укатила, дескать, тяжко тут жить. А на самом деле, чтобы глаза людям не мозолить, чтобы не знать, чего там о ней говорят.
Ну, а Николай повадился к ней в район ездить. Да видно мало ему этого, десять верст его лошадушке пробежать надо, по колхозным меркам – сущее расточительство. Лошади-то все в работе должны быть, а не катать всех подряд по району. Так он там на работу устроился, нашел причину задерживаться.
В общем, Николай решил в райцентр переехать. Дарья сразу почувствовала неладное, только доказать не могла: муж всегда отказывался, говорил, у него с Анной ничего нет. Даша плакала, уговаривала, но муж был непреклонен.
— Чего нам сидеть в этой глуши? – оправдывался он. – Там и больница есть, и школа есть, дети родятся, будет, где учиться.
Услышав про детей, в душе Дарьи появилась крохотная надежда. Раз про деток сказал, значит думает жить с ней и дальше, значит будут детей вместе растить. Видно, это и подкупило ее, скрепя сердце, она стала укладывать вещи.
В день переезда выехали в обед, чтобы к вечеру добраться до места.
Снега нападало полно, В Сибири почти всегда так, а в те годы и подавно – щедрой была погода на снегопады. Бежит лошадка, торопится, снег вихрем за санями.
А у Дарьи на душе все равно тяжело: понимала, что Николай ее не любит и что едут они из-за разлучницы Анны. И, сидя позади, стала потихоньку ему выговаривать, словно чувствуя, что не сладится их жизнь в большом селе. Даша упрекала мужа и тихонько плакала. Николай сначала молчал, потом повернулся к жене и с ненавистью крикнул:
— Надоела ты мне, пропади ты пропадом!
И тут же с такой силой понукнул коня, что сани резко дернулись, а на повороте так занесло, что Даша вывалилась из саней прямо в снег вместе с узлом, который держала в руках. От неожиданного падения, не сразу поднялась, да еще в неудобном тулупе была. А когда увидела, что муж не заметил, как она выпала из саней, крикнула вслед, но он не услышал.
Вокруг было снежное поле и ни души. До села, куда они ехали, еще версты четыре. Даша решила идти пешком.
— Авось, увидит, что нет меня в санях, и вернется за мной, — подумала она.
Прошла почти версту, вглядываясь вдаль, но никто навстречу не ехал. И вдруг справа, по проселочной дороге, появилась повозка. В санях сидели несколько женщин. Это доярки возвращались с ближней фермы, они и подобрали Дашу. Только повозка эта ехала не в то село, куда направлялись Николай с Дашей, а в небольшую деревеньку.
— Ты переночуй у кого-нибудь, — сказали женщины, — да вон хоть у Матрены, она одна живет, а завтра уедешь на чем-нибудь, а то ведь вечереет уже.
Так Дарья попала к Матрене Матвеевне, которая взялась отогреть Дашу у себя дома.
— Батюшки, откуда ты такая? – спросила она, увидев Дарью в запорошенном снегом тулупе и с узлом в руках. – Замерзла поди? Ну иди к печке, я счас растоплю.
Хозяйка была вдовой: муж не вернулся с фронта и два сына тоже не вернулись.
Напоив и накормив нечаянную гостью, она сразу поняла, что Дарья в положении, о чем еще и сама Даша не знала.
— Дите у тебя будет, девонька.
Вместо того, чтобы радоваться, Дарья залилась слезами. Она поняла, если не вернется к Николаю, то он и горевать не будет, потому что сердце его к Анне тянется. Всё ей сейчас открылось, как будто сажей кто-то на снегу написал: не нужна она мужу, одним словом, ненужная.
Плакала Даша и рассказывала, как Николая полюбила, как замуж вышла, как детей от него хотела… а он… в снег ее. Одно успокаивало: случайно это вышло, не специально он.
— И что же ты делать будешь? – спросила Матрена. – К мужу вернешься?
— Нет, не вернусь. Не будет жизни. Теперь уж точно не будет.
Домой, в родную деревню, тоже не хотела ехать: будут по глазам бить, попрекать, что с мужем не ужилась.
— Ну, тогда у меня оставайся, — предложила Матрена Матвеевна, — я одна живу, места хватит, на ферму тебя устрою.
Дарья согласилась и снова расплакалась.
— Ну, вот что, — строго сказала Матрена, — ты что намерена делать: себя жалеть каждый день или жить дальше, как все люди живут?
— Дальше жить, – ответила Дарья.
— Тогда хватит слезы лить, а то ведь мне тоже, порой, хоть волком вой. Муж погиб и двух сыночков моих тоже война забрала, ни один из сынков не успел жениться, так бы хоть внуки были. А ты вон уже замуж успела выйти и ребенка под сердцем носишь: так береги же его.
Николай был в таком гневе, что и не заметил, как жена вывалилась из саней. Он понукал коня до самого райцентра, продолжая сыпать проклятия. И только когда въехал в село, обернулся: жены в санях не было. Подъехал к дому, выгрузил вещи и хотел отправиться на поиски Дарьи, но потом решил проучить ее: — А пущай пешком идет, раз такая обидчивая. Другой раз не будет хвост поднимать.
И, воспользовавшись ее отсутствием, помчался к Анюте, где и загулял до утра.
Вернувшись утром, не застал Дарью дома. Нетопленная изба, да вещи, брошенные как попало, встретили его.
Пришлось ехать обратно в свою родную деревню. Но Дарьи там не оказалось, родители уже подозрительно смотрят, как же так, жену потерять…
Объехал еще две деревни, потом на хутор заглянул, там и нашел жену. Матрена Матвеевна сразу поняла, что это и есть муж ее постоялицы. Промолчала, не стала вмешиваться, отошла в сторонку.
— Собирайся, хватит гостевать, домой едем, — сказал Николай.
— А никуда я с тобой, Николай Трофимыч, не поеду, — тихо ответила Даша. Впервые она назвала его по имени-отчеству, словно чужой он ей. — Устала тебя караулить, — призналась она, — выпала я из саней, как будто из жизни твоей выпала, не вернусь я к тебе.
Усмехнулся Николай, шапку поправил, полушубок запахнул: — Ну-ну, характер значит показываешь… ну и сиди тут со своим характером, а я кланяться тебе не стану. – Вышел и дверью хлопнул.
Опустилась Дарья на пол и снова зарыдала. – Ой, прости, Матрена Матвеевна, дай хоть жизнь мою прошлую оплакать. Ох, никому я не нужна… как жить-то…
— Ладно, ладно, поплачь, детка, немного всплакни, да и будет, нечего себя изводить, ты про дитё думай. А коль уж решение приняла, держись, как есть, держись… а я помогу.
Николай, недолго думая, сошелся с Анной. И она кочевряжиться не стала, мужиков-то – все наперечет, а она молодая, упускать Николая не захотела.
Остался Николай с ней.
А Дарья, почти до самых родов на ферме работала, и после родов вскоре на работу вышла. Спасибо Матрене, присмотрела за дитем.
Когда подрос мальчишка, учиться захотелось, профессию получить. Поэтому и решилась поехать в город: поступила в сельскохозяйственный техникум, комнату в общежитии получила, сына в садик устроила.
***
Дарья и сама не ожидала, что получится так быстро все уладить. Училась она хорошо и ей предложили остаться в этом же техникуме работать. И там же встретила настоящую любовь. Он был старше ее на десять лет, слегка прихрамывал из-за ранения, полученного на фронте, был вдовцом и воспитывал двух дочерей.
Даша чувствовала внимание Сергея Степановича, и предложение сходить в кино не было для нее неожиданностью. А вскоре он предложил Дарье выйти за него замуж. Так появилась у Даши настоящая семья, в которой она была матерью не только своему сыну, но и двум дочкам Сергея Степановича. И никогда он не давал ей повода для ревности. Ходили всегда под ручку, а если вдруг Даша чуть приотстанет, то останавливался и дожидался ее.
Когда вырос Дашин сын Алексей, то признавал он только одного отца – Сергея Степановича.
Но Николай напомнил о себе. Его жизнь с Анной была несчастной. Вот уж кто свой характер показывал – умела Анна довести мужа до белого каления. Он ей слово – она ему десять слов в ответ. Спорить любила, свое доказывать. Попробовал как-то проучить ее, руку поднял, да в ответ кочергой ему прилетело. Спуску Анна не давала. Да еще на других заглядывалась. И на нее посматривали и говорили: «огонь-девка».
И видно этот «огонь» подпалил Николаю крылья-то, осунулся он от такой жизни. Да и сама Анна от него уйти порывалась, да сам же и уговорил остаться, детей-то у них двое.
***
Когда сын Алексей был уже взрослым, Николай приехал повидаться и попросить прощения у Дарьи и у сына. Но Алексей отказался увидеться с отцом. И тогда Дарья села за стол напротив Алексея и сказала ему:
— Когда я тебя носила под сердцем, один очень хороший человек дал мне совет на всю жизнь. Ты знаешь этого человека – это бабушка Матрена, у которой мы жили с тобой на хуторе. Так вот я тебе задаю тот же вопрос, что и Матрена Матвеевна задала когда-то мне: Ты что намерен делать: злиться и обижаться на отца всю жизнь или жить дальше?
— А разве я не живу? – спросил Алексей.
— Сынок, ты маешься, у тебя сейчас в душе обида на отца. Избавься от нее, прости его и отпусти из души. Встреться с ним, поговори, он ведь на фронте четыре года был, чтобы мы все мирно жили. А то, что у нас с ним получилось, так это может и не только его вина. Он ведь раненый вернулся, уж сколь нервов потрепал, сколько всего перенёс там, одному Богу известно. Отпусти обиду, иначе затянет тебя, будешь по жизни маяться.
— Ладно, мам, подумаю. – Он посмотрел на нее и удивился. Ростом Дарья невысокая, щуплая, ничего лишнего, а сколь силы в ней внутренней, какой-то стержень в ней есть. Это он давно заметил. Не зря отчим так ценит ее и Дарьюшкой до сих пор называет.
— Вот и подумай, сынок, — сказала мать. — Да к тому же есть у тебя отец, Сергей Степанович, так что не на что тебе обижаться. Не каждому Бог такого отца, как Сергей, посылает.
***
Много лет прошло с тех пор. И Алексей Николаевич сам уже давно дед, но разговор тот с матерью запомнил. И всегда внукам своим говорит: — Если можешь простить, — прости, обиду в себе не держи. Жить легче будет. Может ты и общаться с тем человеком не будешь, а все равно душу успокой. Тогда и в жизни легче тебе будет.