Анна Сергеевна вышагивала по гостиной своей уютной квартиры, где каждая вещь знала своё место и напоминала о прожитых годах. Пятьдесят восемь весен, осеней и зим пролетели в череде размеренных, предсказуемых событий. Тридцать два года рука об руку с человеком, которого больше не было. Три десятилетия кропотливого труда на благо городской клиники, где она была главным хранителем цифр и отчетов. Она выстроила жизнь, как прочную крепость, и гордилась своими стенами — безупречной репутацией, кристальной честностью и умением безошибочно различать оттенки человеческих душ. Именно этот дар, как ей казалось, впервые дрогнул, когда на свет появилась маленькая Софийка.
Лена, супруга её единственного сына Алексея, всегда была существом из иного измерения. Яркая, словно тропическая птица, современная, независимая. «Они слишком разные», — проносилась тихая мысль в голове Анны Сергеевны, когда пять лет назад сын, сияя, объявил о своём выборе. Но она сдержала язык, потому что никогда прежде не видела Алексея настолько озаренным изнутри.
Лена посвящала себя работе в сфере рекламы, часто засиживалась допоздна, отправлялась в деловые поездки. Анна Сергеевна каждый раз невольно сжимала губы, провожая невестку в очередной полёт. «Разве так поступает любящая супруга?» — доверяла она своим подругам за вечерним чаепитием.
Известие о беременности Лены стало для свекрови глотком спокойствия. Теперь-то всё встанет на свои места. Теперь невестка осядет в гнезде, посвятит себя домашнему очагу, как то и положено. Но после появления малышки Лена взяла небольшой перерыв и вскоре вернулась к работе, доверив заботу о Софийке помощнице. Сердце Анны Сергеевны сжалось от горького недоумения.
— Лешенька, ты только посмотри на свою избранницу! — не могла сдержаться она, когда сын заглядывал к ней после трудового дня. — Девочке всего ничего, а её мама уже рвётся в офис! Разве так поступает настоящая мать?
— Мамуля, хватит, — устало отвечал Алексей. — Мы с Леной всё взвесили. Её работа для неё важна, и я это уважаю. Мы нашли прекрасную, ответственную женщину.
— Прекрасную женщину! — вздыхала Анна Сергеевна. — Ребёнку нужна материнская ласка, а не услуги постороннего человека!
Но настоящая тревога поселилась в душе Анны Сергеевны, когда Софийке исполнилось два года. Девочка была удивительным, ни на кого не похожим созданием. У Алексея — русые волосы и ясные, голубые глаза, доставшиеся от отца. У Лены — тёмно-каштановые локоны и тёплые, карие глаза. А Софийка… Софийка была обладательницей иссиня-чёрных волос и невероятных, глубоких, изумрудных глаз.
— Интересно, в кого она такая? — как-то раз, не удержавшись, спросила Анна Сервевна, разглядывая внучку.
— Мама, ну что ты! — рассмеялась Лена. — У моего дедушки были самые зелёные глаза на свете. Генетика — вещь загадочная.
Это объяснение не принесло Анне Сергеевне успокоения. Она начала наблюдать за невесткой с удвоенным вниманием. Заметила, как та часто оживлялась, получая сообщения на телефон. Как порой задерживалась в офисе до глубокого вечера. Как однажды, когда Анна Сергеевна заехала без предупреждения, Лена вышла из ванной комнаты в домашней одежде и явно не ожидала этого визита.
«Здесь что-то не так», — зрело в глубине её сознания.
Перелом случился на празднике в честь трёхлетия Софийки. Собрались все близкие — родители Лены, друзья, сослуживцы. Анна Сергеевна расположилась в кресле и, как всегда, наблюдала. В разгар веселья к ним подошёл незнакомый мужчина — высокий, с южным загаром, тёмноволосый, с поразительными, ярко-зелёными глазами.
— Лена, с праздником! — обнял он невестку, и та ответила ему сияющей улыбкой.
— Сережа, спасибо, что нашёл время! Сонечка, иди сюда, познакомься с дядей Сергеем. Мы вместе трудимся над одним сложным заданием.
Анна Сергеевна почувствовала, как по телу разлился холод. Эти глаза. Цвет волос. Та лёгкость, с которой этот Сергей прикоснулся к Лене. И самое главное — когда он взял на руки Софийку, девочка радостно рассмеялась и потянулась к его лицу своими маленькими ладошками. «Дядя Сережа, дядя Сережа!» — звенел её голосок.
Всю ночь Анна Сергеевна проворочалась без сна. Она перебирала в памяти все улики: командировки Лены, её поздние возвращения, странное, но такое очевидное сходство Софийки с этим Сергеем. К рассвету решение было принято.
«Я обязана докопаться до сути. Ради Лешеньки. Ради всей нашей семьи».
На следующий день Анна Сергеевна изучила в интернете информацию о генетических исследованиях. Оказалось, всё довольно просто. Нужны образцы — волосы, частички кожи. Результат будет готов через четырнадцать дней. Она обратилась в частную клинику.
В субботу, когда Лена с Алексеем отправились по магазинам, оставив Софийку на попечение бабушки, Анна Сергеевна привела свой план в исполнение. Она аккуратно собрала несколько волосков с расчёски Алексея и срезала маленькую прядку у спящей Софийки. Девочка даже не шелохнулась.
Две недели тянулись невыносимо медленно. Анна Сергеевна не находила себе покоя, почти не смыкала глаз, теряла вес. Подруги допытывались о причине, но она отмалчивалась. Алексей начал волноваться и предлагал обратиться к доктору, но мать была непреклонна.
Наконец на её электронную почту пришло долгожданное письмо. Руки Анны Сергеевны дрожали, когда она открывала файл. Несколько минут она вчитывалась в сложные медицинские термины, не понимая сути. Потом взгляд упал на итоговую строчку: «Вероятность отцовства: 0%. Тестируемые лица не являются биологически родственными».
Мир перевернулся с ног на голову. Анна Сергеевна ожидала этого, готовилась морально, но, увидев безжалостные слова, онемела. Лена обманывала её сына. Софийка — не её кровь. Вся их семейная гармония оказалась иллюзией, мишурой.
Первым побуждением было немедленно набрать номер Алексея и выложить всё как есть. Но Анна Сергеевна взяла себя в руки. Нужно было действовать обдуманно. Чтобы Лена не смогла ничего отрицать, вывернуться, обвинить свекровь в наговоре.
Она распечатала результаты анализа. Позвонила Алексею и пригласила его с Леной на воскресный обед. «Софийку обязательно возьмите, я так по своей девочке соскучилась», — добавила она ласковым, ровным голосом.
В воскресенье Анна Сергеевна накрыла стол. Приготовила любимые сыном кушанья, испекла сладкий пирог. Всё должно было выглядеть как самое обычное семейное торжество. Лишь в кармане её домашней кофты лежал свёрток с результатами теста.
Алексей с Леной прибыли в приподнятом настроении. Софийка тут же бросилась к бабушке, обвила её ноги своими маленькими ручками. Анна Сергеевна на мгновение застыла — эта девочка, которую она растила как родную, оказалась чужой. Но тут же совладала с эмоциями.
За обедом беседа текла о будничных вещах. Лена делилась подробностями нового рабочего проекта, Алексей рассказывал о недавней проверке в его фирме. Софийка разрисовывала стол пюре и весело смеялась. Казалось, ничего не предвещало бури.
Когда основная трапеза подошла к концу и Анна Сергеевна подала на стол душистый чай и свежий пирог, она достала свёрток.
— Леша, мне необходимо кое-что тебе продемонстрировать, — её голос прозвучал твёрже, чем она предполагала.
— В чём дело, мама? — сын с недоумением взглянул на конверт.
— Прочти.
Алексей вскрыл конверт, извлёк листы, начал читать. Анна Сергеевна наблюдала, как его лицо менялось — от растерянности к непониманию, а затем к полному, абсолютному шоку.
— Что это значит? — прошептал он.
Лена вытянула шею, пытаясь разглядеть документы.
— Это результаты генетической экспертизы, — чётко произнесла Анна Сергеевна. — Твоей и Софийки. Ты не являешься её биологическим отцом, Алексей.
В воздухе повисла гробовая тишина. Лена побледнела, её пальцы вцепились в край стола.
— Что… что ты совершила? — вырвалось у неё.
— Я добыла правду! — Анна Сергеевна повысила голос. — Правду, которую ты от всех скрывала! Ты была неверна моему сыну! Подарила жизнь ребёнку от постороннего человека! Вводила в заблуждение всех нас все эти три года!
— Мама, подожди, — Алексей поднял руку, его лицо было белым как снег. — Лена, это правда?
Невестка молчала, по её щекам ручьями текли слёзы. Софийка, почувствовав нарастающее напряжение, начала тихо хныкать.
— Отвечай мне! — крикнул Алексей, и Софийка разрыдалась громко, навзрыд.
— Я… я сама не знала, — наконец выдавила Лена. — Алексей, я не знала. Это случилось до нашего окончательного воссоединения, когда мы лишь начали встречаться…
— Неправда! — резко прервала её Анна Сергеевна. — Вы уже два года были парой, когда ты оказалась в положении!
— Нет, ты ничего не понимаешь, — Лена судорожно вытирала слёзы. — Мы с Алексеем тогда расстались. Всего на месяц. Помнишь? Ты уехал к своему другу, был обижен на меня из-за того пустяка…
Алексей молчал, в его глазах читалось смятение и боль.
— Я встретилась с Сергеем, — продолжила Лена, рыдая. — Мы работали над тем проектом, задержались допоздна, выпили немного вина… это было всего один раз. Один-единственный раз! Я сразу же очнулась, примчалась к тебе, мы помирились. А через месяц я узнала, что жду ребёнка. Я думала… я была уверена, что это твой! Я даже не допускала и мысли…
— Но ты же видела, на кого она похожа! — выкрикнула Анна Сергеевна. — Ты знала!
— Я не знала! — закричала в ответ Лена. — Я любила Алексея! Люблю! Софийка — наша дочь, мы растили её вместе, мы…
— Она не наша, — тихо, глядя в пустоту, произнёс Алексей. — Она не моя.
Он поднялся из-за стола, пошатнувшись. Анна Сергеевна бросилась к нему, но он отстранил её руку.
— Мне нужно побыть в одиночестве, — сказал он и вышел из кухни.
Лена схватила рыдающую Софийку на руки, прижала к своей груди.
— Ты довольна? — обернулась она к свекрови. — Ты разрушила нашу семью! Ты осознаёшь, что ты натворила?
— Я открыла истину! — Анна Сергеевна стояла прямо, как статуя, хотя внутри всё трепетало. — Мой сын имеет право знать, что три года растил не своё дитя!
— Не своё?! — Лена смотрела на неё с горящими от гнева глазами. — Софийка — его дочь! Он менял ей памперсы, вставал к ней ночью, учил её делать первые шаги, произносить первые слова! Она его дочь, что бы там ни было! А ты… ты взяла и уничтожила всё одним своим исследованием!
Лена выбежала из квартиры, прижимая к себе рыдающую Софийку.
Анна Сергеевна осталась одна на кухне, среди остатков праздничного ужина и нетронутого пирога. Она медленно опустилась на стул. Из глубины квартиры доносились приглушённые звуки — это Алексей колотил кулаком по стене своей старой комнаты.
«Я поступила верно, — твердила она себе. — Он должен был знать правду. Я защищала своего мальчика».
Но почему-то на душе было невыносимо тяжело, как никогда прежде.
Последующие недели превратились в череду мрачных событий. Алексей покинул дом, снял небольшую квартиру. Начал бракоразводный процесс. Отказался видеться с Софийкой. Лена звонила, писала, приходила к нему на работу, но он оставался глух к её просьбам.
Анна Сергеевна пыталась быть опорой для сына. Приезжала к нему, готовила еду, наводила порядок. Но Алексей почти не вступал с ней в разговоры. Он похудел, осунулся, в его глазах поселилась пустота.
— Лешенька, тебе нужно двигаться дальше, — уговаривала мать. — Ты встретишь другую, хорошую, искреннюю женщину. У тебя появятся свои дети.
Он молча смотрел в окно.
Однажды вечером, спустя месяц после того злополучного ужина, Алексей неожиданно заговорил:
— Знаешь, мама, что самое ужасное во всём этом? Не сам факт того, что Лена мне изменила. Не то, что Софийка не моя по крови. А то, что я не могу её видеть. Она звонит мне каждый день. Кричит в трубку: «Папа, папа, где ты?» А я не в силах ответить. Не могу заставить себя поднять трубку. Потому что каждый раз, когда я вижу её фотографию, в голове стучит: чужая. Не твоя. И это разрывает моё сердце на части.
— Леша, — Анна Сергеевна взяла сына за руку, — время лечит любые раны. Ты всё забудешь.
Он посмотрел на неё таким взглядом, что у неё похолодело внутри.
— Я не хочу забывать, мама. Я хочу вернуться к ней. К своей дочери. Потому что она МОЯ. Я помню каждый её вдох, когда она появилась на свет. Помню, как впервые взял её на руки. Как она сделала свой первый шаг — по направлению ко мне. Как назвала меня папой. Какая разница, чья кровь течёт в её жилах? Она МОЯ дочь.
Он поднялся, подошёл к окну.
— А ты, мама, отняла её у меня. Своим анализом. Своей навязчивой идеей докопаться до истины. Я прожил три года в полном счастье, не ведая этой истины. И я был счастлив. А теперь я знаю правду — и я в кромешной тьме.
Анна Сергеевна молчала. В горле стоял тяжёлый, непроглоченный ком.
— Уйди, пожалуйста, — очень тихо произнёс Алексей.
Она ушла. И больше не звонила ему. Ждала, когда он сам проявит инициативу. Но недели сменяли друг друга, а телефон безмолвствовал.
Бракоразводный процесс завершился быстро. Алексей не стал делить имущество, отказался от каких-либо претензий. Просто поставил подпись в документах и ушёл.
Анна Сергеевна узнала об этом от общих знакомых. Позвонила сыну, но он сбросил вызов. Приехала к нему домой — дверь так и не открыли.
Она вернулась домой и долго сидела на кухне, в той самой кухне, где два месяца назад явила миру «ужасную тайну». Перед глазами стояло личико Софийки — открытое, полное доверия и любви. «Бабуля, бабуля!» — радостно кричала девочка, бежа к ней навстречу.
А теперь их больше нет в её жизни. Ни Софийки, ни Лены, ни, по сути, Алексея. Её сын превратился в безмолвную тень, которая не отвечает на звонки и не открывает дверь собственной матери.
«Я желала ему только добра», — думала Анна Сергеевна.
Но от чего она его уберегла? От женщины, которая, пусть и совершила ошибку, но любила его всем сердцем? От дочери, которая каждый день спрашивала, где её папа?
Прошло шесть месяцев. Анна Сергеевна неожиданно встретила Лену в супермаркете. Бывшая невестка постарела, выглядела уставшей. Софийка сидела в продуктовой тележке, была тихой и не такой оживлённой, как прежде.
— Как ваши дела? — спросила Анна Сергеевна, и её голос предательски дрогнул.
Лена молча посмотрела на неё и прошла дальше, не проронив ни слова. Софийка обернулась и с надеждой в голосе спросила:
— Папа?
У Анны Сергеевны подкосились ноги. Она замерла посреди торгового зала, а по её щекам текли беззвучные слёзы. Впервые за многие десятилетия она не смогла сдержать слёз на людях.
Вечером она снова позвонила Алексею. В сотый, наверное, раз. И снова он не ответил. Тогда она набрала сообщение:
«Лешенька, прости меня. Я желала только лучшего. Я хотела быть твоим щитом. Но теперь я понимаю — я всё разрушила. Я отняла у тебя семью, у Софийки — отца, у Лены — мужа. Я была неправа. Правда не всегда дороже простого человеческого счастья. Прости меня. Пожалуйста».
Ответа не последовало. Анна Сергеевна легла в постель и до самого утра смотрела в потолок. В голове прокручивались кадры прошлого: семейные торжества, детский смех Софийки, счастливые лица сына и невестки. Всё это теперь кануло в Лету. Было уничтожено. Её же собственными руками.
Утром пришло короткое сообщение от Алексея:
«Мама, мне нужно время».
Это была первая весточка от него за последние полгода.
Анна Сергеевна не знала, простит ли её когда-нибудь сын. Не знала, вернётся ли он к Лене и Софийке. Но она точно осознала одну простую и страшную истину: её навязчивое стремление к правде, её слепая уверенность в собственной правоте и своём праве вершить судьбы разрушили несколько жизний.
И теперь ей предстояло нести этот груз до конца своих дней.