Алёна сидела в своей уютной квартирке в самом сердце Екатеринбурга, когда до неё вдруг дошло — её бросили. Три года она делила жизнь с мужчиной, который появлялся и исчезал, как персонаж из анекдота про невидимку. Иногда он задерживался на ночь, помогал с мелкими делами, и она в шутку называла его «моим мужчинкой». Полгода он даже прожил у неё, и Алёна втайне строила планы, что однажды на кухне зазвучит не только звон кастрюль, но и звон свадебных колоколов. Оба перешагнули сорокалетний рубеж — возраст, когда хочется не романтики, а хотя бы стабильного графика визитов.
Но кое-что в нём настораживало. Диплом экономиста пылился где-то на антресолях, а сам он перебивался то таксистом, то грузчиком, а то и вовсе коротал дни у родителей в посёлке под Екатеринбургом. И что удивительно — кормили его, взрослого мужика, как студента-первокурсника! А он и не комплексовал, будто так и надо.
И всё же был он не промах. Умел поддержать разговор — начитанный, с чувством юмора, не эгоист. Алёна надеялась, что из этого «что-то» когда-нибудь вырастет «что-то серьёзное». Время-то идёт, хочется и семейного уюта, и уверенности в завтрашнем дне. Где-то глубоко внутри она видела в нём хоть и шаткую, но опору.
Жизнь её в целом удалась. Бабушка оставила ей «однушку» — светлую, уютную, с видом на Исеть. Всё здесь дышало теплом: книги на полках, мягкий свет торшера и пушистый кот по имени Граф. Кот был её тенью — независимый, но преданный, как и положено котам, которые делают вид, что им плевать, но при этом спят исключительно на хозяйских тапках.
Денег хватало. Работала главбухом, начальство не доставало, коллеги не раздражали. Но внутренний голос бубнил: «Алёна, тебе сорок с хвостиком, пора бы уже и замуж». И этот мужчина, хоть и не принц на белом мерседесе, стал частью её жизни. Три года неясности, и вот она уже привыкла к нему, как к старому дивану — не идеален, но родной.
Вдвоём было… спокойнее. Или ей так казалось? Истина ускользала, как скидка в «Пятёрочке» в час пик.
У него были ключи от её квартиры. Он заходил, когда хотел, и уходил так же внезапно, как исчезает зарплата после оплаты коммуналки. Ни обещаний, ни обязательств. Но Алёна верила: вдруг он одумается? Жизнь — штука непредсказуемая, особенно в России.
Всё рухнуло, когда её положили в больницу. Плановая операция, всего неделя. За Графом присматривала соседка Валентина Петровна. Но её «мужчинка» даже не позвонил. Алёна отшутилась: «Ну, мужики, что с них взять?»
Прошёл месяц. Тишина. И вдруг звонок:
— Алёна, я встретил другую. Давай встретимся, отдам ключи.
Она застыла, будто наткнулась на мину в старом хламе. Готовясь к встрече, боялась одного: вдруг он приведёт её? Этот снисходительный взгляд или фальшивое сочувствие было бы хуже, чем зубная боль.
Но он пришёл один. Молча сунул ключи в ладонь и бросил:
— Будь счастлива.
Алёна зашла в ближайшую кофейню. Глоток латте — и боль накрыла, как волна после неудачного отпуска в Сочи. Она поняла: её вычеркнули. Настолько плохо, что даже автобус до подруги Наташки пришлось ловить на автомате. Приехала, плюхнулась на диван, словно мешок с картошкой. Наташка не стала утешать, лишь процитировала Цветаеву: «Брошена — какое слово, право…»
Домой вернулась бледная, как стена в новостройке. Три года — и всё коту под хвост. Брошена. Слово ли, состояние ли — какая разница? Боль была настоящей, как квитанция за ЖКХ.
На пороге ждал Граф. Тёрся об ноги, урчал, как трактор. Алёна автоматом насыпала ему корм, но кот, вопреки привычке, даже не посмотрел на миску. Странно.
Слабость свалила её. Ноги не слушались, в голове — туман. Повалилась на кровать, закрыла глаза. Лежала, пока не почувствовала — на груди что-то тяжёлое. Открыла глаза — Граф смотрел на неё. Его взгляд был настолько человеческим, что хоть проси у него совета по жизни. А в уголке глаза — капля, будто слеза.
Алёна приподнялась, поцеловала кота в макушку. И вдруг — отпустило. Боль ушла, будто её и не было. Он ушёл? Ну и ладно. Значит, так было надо. Судьба словно сделала ей подарок, избавив от долгого развода и дележа микроволновки. Граф, его тёплая шерсть и мудрый взгляд, будто говорили: «Да ладно, справимся».
Коты — они как русские бабушки в подъезде. Кажутся простыми, но знают больше, чем все психологи вместе взятые. Граф понимал её боль и молча разделил её. Некоторые коты — почти люди. Просто мы не всегда это замечаем…