— Девочка! — произнесла акушерка, поднимая младенца, чтобы Люся могла её разглядеть. — Красавица! Всё — в маму!
Но Люся, измождённая родами, так и не успела как следует взглянуть на дочь — уже через мгновение ребёнка передали кому-то из персонала. Малышку осмотрели, аккуратно запеленали и унесли.
«А он даже не знает», — с горечью подумала Люся.
Люся росла с мамой в тихом провинциальном городке, где жило около семи тысяч человек. Отца она никогда не видела и не спрашивала о нём — мать молчала, а тема была табу. Годами мама страдала от сильных головных болей, глотала таблетки, но облегчения не было.
Весной, когда Люся уже заканчивала школу, произошло нечто страшное. Мама стояла у гладильной доски и вдруг рухнула. Люся бросилась звонить в «скорую», но мать остановила её:
— Да всё нормально, наверное, магнитная буря. Отдохну — пройдёт.
— Мам, давай завтра всё-таки сходим к врачу. Твои таблетки не помогают. Так не может продолжаться — голова болит каждый день. Давай я измерю давление?
На следующий день они отправились в больницу. Врачи пересылали их из кабинета в кабинет, в итоге направили в областной онкодиспансер. Там поставили диагноз — неоперабельная опухоль мозга. Врачи разводили руками: лечение не поможет. Мама отказалась от химиотерапии.
— На месяц продлят жизнь, а потом — всё равно. Лучше уж дома умереть, чем в больнице под капельницами.
Тогда Люся твёрдо решила: станет врачом. Спасёт маму. Но не успела. Через два месяца после диагноза мамы не стало — за два месяца до ЕГЭ.
После похорон Люсю поддержала учительница русского языка и литературы — Лидия Викторовна. Девушка не могла оставаться в квартире, где каждый уголок напоминал о матери, и переехала к ней.
— Не сдавайся, девочка. Сдай экзамены на отлично, поступи в институт, стань врачом. Ты спасёшь не одну жизнь. А мама будет гордиться тобой на небесах.
Люся окончила школу с золотой медалью. Лидия Викторовна уговорила директора указать в характеристике, что Люся — сирота, надеясь на льготы при поступлении. Также она дала ей немного денег на первое время.
— Большое спасибо. Я обязательно выучусь и вернусь, — пообещала Люся.
— Не загадывай, деточка. Может, найдёшь своё счастье, выйдешь замуж. Главное — береги себя. — Лидия Викторовна крепко обняла ученицу. — Звони в любое время. Я всегда рядом, если нужна помощь или совет.
В родном городе Люсе больше нечего было делать. Отца она не искала — если он не проявлял себя за столько лет, значит, не нужен. Она поступила в медицинский институт, получила комнату в общежитии. Деньги от учительницы быстро закончились, а стипендии на жизнь не хватало.
Люся устроилась санитаркой в поликлинику рядом с общежитием. Договорилась убирать после окончания приёмов. Заведующая согласилась, хоть и неохотно.
Она экономила на всём: не ходила в столовую, не тратилась на кафе, не покупала одежду. Вечерами сидела с учебниками или гуляла одна по городу. В группе её прозвали «Блаженной» — слишком уж она была тихой, замкнутой, лишённой светской жизни.
После зимней сессии, которую она сдала на одни пятёрки, Люся поехала домой — точнее, просто зашла в квартиру с мамой, а жила снова у Лидии Викторовны. Та обрадовалась её визиту и, прощаясь, вновь сунула ей деньги.
— Да не надо, — покраснела Люся. — Я же зарабатываю.
— И сколько? Санитарка — не профессор. А ты — молодая девушка! Тебе нужны нормальные вещи. Вижу, как ты худеешь, на одних глазах держишься. Бери. Купи платье, джинсы, обувь. Не стесняйся.
Люся и сама замечала, как выделяется на фоне модных студенток — в старой кофте, с потрёпанными кроссовками. Девушки косились, смотрели свысока. Но училась она блестяще — преподаватели хвалили, за каждую сессию получала несколько автоматов. Это вызывало зависть и недобрые перешёптывания.
После третьего курса и медсестринской практики Люся устроилась медсестрой в больницу. Учитывая учёбу, её поставили на ночные смены. Особенно ей нравилось дежурить с Юрием Борисовичем — молодым, талантливым хирургом. Она смотрела на него с восхищением, почти обожанием — и это было заметно. Он позволял ей осматривать пациентов, ставить предварительные диагнозы, назначать лечение. Конечно, она ошибалась. Но он терпеливо объяснял, подсказывал, исправлял.
После таких дежурств Люся буквально летела на лекции — сердце билось в ритме надежды. Она с нетерпением ждала следующей ночи с ним. Юрий Борисович не был слеп — он видел её чувства, чувствовал неловкость, но не отстранялся.
Однажды выдалась спокойная ночь — ни экстренных случаев, ни операций. Они сидели в ординаторской, пили кофе с оладьями, которые Люся испекла специально. Она всегда старалась приготовить что-то вкусное, когда знала, что дежурит с ним.
— У моей мамы такие не получаются, — улыбнулся он однажды. Люся вспыхнула от счастья.
А потом…
Она отдалась ему с радостью, с верой, что это — любовь. Как иначе это могло случиться, если бы он не чувствовал того же?
Но на следующее дежурство он вдруг поменялся с коллегой. Люся волновалась — может, у него что-то с родными? Она стала ждать его у больницы. Он прошёл мимо, не заметив.
— Юра… — окликнула она.
Он подошёл — хмурый, холодный.
— Что-то случилось? Или вы меня избегаете? Почему? — растерялась она, снова перейдя на «вы».
— То, что было — ошибка. Больше такого не будет. Не стой у меня на пути. По отделению уже сплетни ходят.
— Но я вас…
— А я — нет, — резко оборвал он. — Всё.
Он ушёл.
Люся сидела на лекции как в тумане, отвечала невпопад. Преподаватель отпустил её домой, решив, что заболела. Она легла в кровать, уткнулась в подушку и плакала весь день.
А через несколько недель узнала, что беременна.
Когда она сказала ему об этом, он лишь холодно посмотрел:
— Я думал, ты предохраняешься. Что ты хочешь от меня? Я тебя не заставлял — ты сама согласилась. Хочешь — помогу с абортом. Скажу в гинекологии, что ты студентка, забеременела, просишь помощи.
Люся вспыхнула, слёзы навернулись на глаза.
— Я не сделаю аборт, — прошептала она.
— Глупо. Как ты будешь учиться с ребёнком? Работать? Даже если возьмёшь академ — через год что? Ребёнку нужна забота. У тебя нет матери, некому помочь. На что жить? Я не готов жениться. Меня скоро пригласят в московскую клинику. Подумай здраво.
Она пыталась возненавидеть его. Не получилось.
Развернулась и убежала.
Больше она не искала его.
В ближайшие выходные поехала к Лидии Викторовне — и рассказала всё.
— Бедная моя девочка, — тихо вздохнула Лидия Викторовна. — Я ведь тоже когда-то прошла через это. На втором курсе влюбилась без памяти — так, что голову потеряла, о лекциях и думать не могла. На нашем факультете парней было немного, и все девчонки сходили с ума по нему. Я ревновала, плакала, если видела его с кем-то ещё.
Новый год мы праздновали на даче у однокурсника. Было шумно, весело — танцевали, пили вино, запускали салют. А когда разошлись по комнатам, он вдруг пришёл ко мне, сказал, что перепутал двери. Так всё и случилось. Потом я узнала, что беременна.
Он сначала уверял, что ничего не помнит. Но я-то знала — не настолько он был пьян. Потом начал говорить, что ребёнок может быть и не от него, что я могла с кем-то другим… Говорил грубо, жестоко. Я ненавидела его за это. Не понимала, как вообще могла любить.
— И что вы сделали? — спросила Люся, вслушиваясь в каждое слово.
— Сделала аборт. А через полгода он женился. У его жены отец работал в Департаменте образования. Они быстро устроились на хорошую работу. Наверное, не любовь его повела к алтарю, а перспектива.
Мне было невыносимо видеть их вместе. Я не выдержала — уехала сюда. Так и не вышла замуж. А теперь… теперь очень жалею. Нужно было оставить ребёнка. Сейчас бы не была одна. У меня, конечно, много «детей» — выпускников, которых я вырастила. Но вы уходите, забываете… Только ты приезжаешь. Только ты рядом.
Люся крепко обняла учительницу.
— Я вас очень люблю. Вы столько для меня сделали!
— Послушай, Люсенька, — мягко сказала Лидия Викторовна. — Бог дал тебе ребёнка — значит, даст и силы, и путь. Не торопись. Это должно быть твоё решение. Твоя мама вырастила тебя одна и гордилась тобой. Ребёнок — это навсегда. А человек, даже самый близкий, может уйти. Я помогу. Выйду на пенсию — буду сидеть с малышом. Кого ты хочешь — девочку или мальчика?
— Девочку, — прошептала Люся, всхлипывая.
— Ну вот, значит, будет у нас дочка…
Когда Люся пришла на дежурство, её ждала горькая новость — Юрий Борисович уехал в Москву.
Когда у неё стал заметен живот, заведующая вызвала в кабинет и долго расспрашивала. Люся сказала, что ребёнок от студента, которого отчислили после сессии. Летние каникулы она провела у Лидии Викторовны. А перед началом нового учебного года родила дочку.
— Что теперь будешь делать? — спросила Лидия Викторовна, привезя Люсю и малышку к себе из роддома.
— Поеду в институт, возьму академический отпуск.
— Правильно. Через год вернёшься к учёбе, а я буду с Лизонькой. Она уже подрастёт — справлюсь.
Но Лидия Викторовна была уже в возрасте, у неё часто поднималось давление. Люся не могла оставить маленькую дочь на её попечение — хоть девочка и начала ходить, но требовала постоянного внимания.
— Куда ты с ней? Как ты это себе представляешь? — в ужасе воскликнула учительница, когда Люся начала собираться в дорогу.
— Я знаю, где живут родители Юры. Пойду к ним. Это их внучка. Другого выхода нет.
С вокзала Люся сразу поехала к родителям Юрия. Подойдя к двери их квартиры, она замерла, не решаясь позвонить. Уже собиралась уйти, как по лестнице поднялась пожилая соседка.
— К Зарубиным? Помогу, — сказала женщина и нажала на звонок.
— К вам, Полина Андреевна, — сообщила она, когда дверь открылась, и ушла.
— Вы к нам? — удивилась Юрина мама, увидев перед собой девушку с ребёнком и чемоданом у ног.
— Меня зовут Людмила Островская… Люся. Это… Это ребёнок Юрия Борисовича, — выпалила Люся на одном дыхании.
— Проходите, — сказала Полина Андреевна, хотя в глазах читалось недоверие. — Борис! Боря! Иди сюда! — позвала она вглубь квартиры.
Через минуту в комнату вошёл мужчина. Люся сидела на кухне, пила чай, рассказывала свою историю, а дочка играла на полу с котом.
— Ну что ж, — сказал Борис Сергеевич, строго глянув на жену, готовую возразить. — Никуда вы не пойдёте. Оставайтесь. Места хватит. В нашей семье детей не бросают — наоборот. Меня самого растили чужие люди. А эта девочка — не чужая. Это наша внучка. Конечно, сделаем анализ ДНК, если не возражаете. Для спокойствия.
Люся кивнула.
Их с дочкой поселили в комнате Юры. На следующий день Люся пошла на занятия, а малышка осталась с бабушкой и дедушкой.
В пятницу, вернувшись из института, Люся услышала громкие голоса из кухни. Среди них — знакомый, резкий тон Юрия.
— Ты решила испортить мне жизнь? Зачем приехала сюда? — он набросился на неё, как только оказался с ней наедине.
— Мне было некуда идти. Я окончу учёбу — и уеду… — Люся готова была провалиться сквозь землю.
Но тут вмешался отец:
— Живи с кем хочешь, но Люся и Лизонька остаются здесь. Это моя семья. Это моя внучка.
Юра уехал, едва сдержав гнев, а Люся осталась.
Через год Борис Сергеевич неожиданно скончался. Юра приехал на похороны, но с Люсей почти не общался. Полина Андреевна тяжело переживала утрату. Только Лизонька держала её на плаву, отвлекала от тоски и слёз.
Люся получила диплом. Можно было возвращаться домой, но она не могла оставить одну Полину Андреевну.
И вдруг неожиданно приехал Юра. Люся старалась держаться подальше, уже начала собирать вещи. Но Полина Андреевна категорически запретила разговоры об отъезде — разволновалась, схватилась за сердце.
— Куда вы поедете? Если бы не вы с Лизонькой, я бы не справилась… Вы — моя семья, — умоляла она.
На следующий день Люся рано вышла из дома — хотела пройтись, подумать, зайти на прежнюю работу. Дочку Полина Андреевна обещала отвести в сад.
Но вместо себя она попросила Юру:
— Юра, отведи девочку в сад. У меня давление поднялось.
— Мам, я не умею с детьми, — растерялся он.
— Хочешь, чтобы я упала на улице?
Юра вздохнул, взял Лизоньку за руку и повёл. По дороге молчали. Девочка смотрела на него с любопытством. Когда подошли к группе, она сказала:
— Бабушка и мама всегда целуют меня на прощание.
Юра замялся, опустился на корточки. Лизонька обвила его шею ручками, прижалась щёчкой. Он вдохнул её детский запах — чистый, тёплый. Глаза вдруг заныли, в груди разлилось тепло, сердце сжалось от нежности. Он поцеловал её в висок.
Девочка убежала в группу. А он стоял, не в силах отойти.
Весь день он думал о ней.
Вечером, когда Люся собралась за дочерью, он сказал:
— Я пойду с тобой.
Уже у дверей сада он остановился, повернулся к Люсе:
— Прости меня. Я бросил вас. Я не был рядом с дочерью. Сегодня я понял… что не могу без вас. Без Лизы. Без тебя. Не уезжай. Поедем со мной в Москву.
«Если бы ты сказал это раньше…» — мелькнуло в голове у Люси. Вслух же она ответила:
— Я давно простила тебя, Юрий Борисович. Да и не за что прощать. Я сама выбрала этот путь. И ни разу не пожалела. Полина Андреевна и Борис Сергеевич сделали для нас больше, чем могли. Я не могу бросить её. Да и ты женат.
— Уже нет. Ты права. Тогда я остаюсь. Мне предложили возглавить хирургическое отделение здесь, — сказал он.
Когда они вошли в группу, Лиза бросилась к ним. Сначала к маме, потом — к отцу. Он снова почувствовал это тепло в груди. Домой они шли втроём — Лизонька держала их за руки.
— Мам, я остаюсь! — крикнул Юра, едва переступив порог.
— Вот и хорошо, — тихо, с облегчением сказала Полина Андреевна. — Правильно. Наконец-то вся семья вместе. Боренька бы радовался…