Мне следовало бы не доверять подаркам от Дебби. Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю: все предупреждающие знаки были на лицо — эта приторная улыбка, с которой она вручила коробку, блеск в глазах, в котором не было и следа доброжелательности.
Но что я могла сделать? Это же просто туфли, верно? Красивые лакированные жёлтые туфли на широком каблуке — точно в моем стиле. И, казалось, впервые моя свекровь решила сделать шаг навстречу.
— О, какие красивые, — сказала я, стараясь вложить в голос энтузиазм, в то время как Артём сиял от радости рядом. — Спасибо, Дебби.
Она махнула рукой:
— Просто заметила, что ты всё время носишь такие… практичные туфли. Подумала, может, тебе наконец-то захочется чего-то по-настоящему женственного.
Укол был, как всегда, завернут в шелк. Но я улыбнулась и кивнула, как всегда. Так поступают, когда пытаешься сохранить мир в семье, не так ли? Когда муж любит свою маму, а ты стараешься быть выше.
Впрочем, это не первый её выпад в мою сторону.
На Рождество она при всех поинтересовалась у Артёма, помнит ли он, «какую изумительную индейку готовила его бывшая, Ольга».
А в годовщину свадьбы она нагрянула без предупреждения с альбомами детских фотографий Артёма — и просидела у нас три часа.
Каждый её визит был дипломатической миссией, в которой я играла посла при враждебной державе.
— Она просто старой закалки, — говорил Артём после особенно напряжённых визитов. — Дай ей время.
Но мы уже больше года как женаты, а стало только хуже.
Туфли я не надевала неделю. Они стояли в коробке — блестящие и обвиняющие — пока не настала командировка в Чикаго. Артём развалился на кровати с телефоном в руках, пока я укладывала чемодан.
— Надень туфли от мамы, — предложил он. — Покажешь ей, что ценишь её подарок.
Я провела пальцем по гладкой коже:
— Да, может быть…
— Думаю, она действительно старается, — добавил он, отрываясь от экрана. — Это её способ протянуть оливковую ветвь.
Лучше бы я прислушалась к своей интуиции, а не к его оптимизму.
Первый тревожный звоночек прозвенел уже в аэропорту. Что-то было не так. В левой туфле чувствовалось давление, будто внутри что-то спрятано. Я сняла её, чтобы проверить, но там ничего не было. Только идеальная кожа и запах новой обуви.
— Всё в порядке? — мужчина в деловом костюме позади выглядел раздражённым, в третий раз проверяя часы.
— Да, просто новые туфли разнашиваю, — пробормотала я, надевая их обратно.
Но лучше не становилось. С каждым шагом ощущение усиливалось — словно что-то давит на подушечку стопы, пытаясь вырваться наружу.
К тому моменту, как я дошла до контроля, я уже прихрамывала. Было даже облегчением, когда сотрудник TSA попросил снять обувь и положить на ленту.
Лицо офицера сказало мне всё до того, как он открыл рот.
Он просматривал вещи с привычной скукой, но вдруг выпрямился, глаза сузились.
— Мадам, пройдёмте со мной.
У меня похолодело в животе.
— Что-то не так?
Он указал на экран рентгена, где в левой туфле виднелось тёмное плотное пятно.
— Нам нужно осмотреть это подробнее. Снимите, пожалуйста, стельку.
Мужчина в костюме бросил на меня подозрительный взгляд, забирая свой ноутбук. Мать, проходя мимо, крепче прижала к себе дочь.
С пальцами, дрожащими от страха, я принялась отрывать стельку.
— Помочь? — рядом появилась женщина-офицер в синих перчатках.
— Я… я не понимаю, — пробормотала я. — Это подарок от моей свекрови. Я сегодня впервые их надела.
Стелька оторвалась с мягким шорохом. Внутри, в выдолбленной нише, оказался аккуратный свёрток в прозрачной плёнке. Сквозь неё просвечивалась зелёно-коричневая смесь.
Лицо офицера посерьезнело.
— Можете это объяснить?
— Это не мои… То есть, они мои, но это был подарок… Я ничего не знала… — голос у меня сорвался. — У меня завтра в Чикаго презентация…
— Мы проведём тест. Подождите здесь.
Двадцать минут тянулись как вечность. Я сидела на пластиковой скамейке, глядя на потоки пассажиров и представляя заголовки: «Маркетолог задержана за попытку провоза наркотиков».
Я думала позвонить Артёму, но не могла заставить себя рассказывать такое по телефону. Что он подумает? Что скажет Дебби?
Наконец подошёл старший офицер — в его добрых глазах отражалась строгость.
— Предварительный тест показал, что в пакете нет запрещённых веществ. Но мы не можем разрешить вам взять его на рейс. Понимаете, это могло бы обернуться серьёзной ситуацией?
— Да, конечно. Простите за беспокойство.
— Впредь будьте внимательнее с тем, что проносите через контроль, — предупредил он, передавая мне свёрток.
Я машинально взяла его, но вскоре бросила в камеру хранения аэропорта и побежала на посадку.
Всю дорогу до Чикаго я прокручивала в голове одно и то же: зачем она это сделала? Что пыталась этим добиться?
Любой вариант звучал абсурдно, но все они вели к одному выводу: Дебби хотела подставить меня.
По возвращении домой я отнесла пакет на анализ. Когда пришли результаты, я чуть не уронила кружку с кофе.
Пижма. Тысячелистник. Зверобой. По моим паническим поискам в интернете, эти травы используются в народной магии. Для ритуалов отторжения, разрыва связей, «очищения» от чужого влияния.
Дебби пыталась с помощью магии избавиться от меня.
Тем вечером, после ужина, я сидела в кухне, наблюдая, как Артём моет посуду, и решилась:
— Нам нужно поговорить о твоей маме.
Он обернулся, с мыльной пеной на руках.
— Что случилось?
Я рассказала ему всё: про аэропорт, про содержимое пакета и о магических свойствах трав.
С каждым моим словом его лицо мрачнело, челюсть напрягалась.
— Она с самого начала не хотела, чтобы я была в твоей жизни. Это доказательство. Я чуть не оказалась в тюрьме из-за её выходки, Артём. Всё потому, что она не может смириться с тем, что ты выбрал меня.
Он вытирал руки медленно, как будто это помогало ему удержаться.
— Я знал, что ей тяжело тебя принять, но это… это переходит все границы. Это непростительно.
— Что мы будем делать?
Он посмотрел на меня. В его глазах была боль — и решимость.
— Я позвоню ей. И скажу, что пока она не признается и искренне не извинится перед тобой, она не переступит порог нашего дома.
— Артём, ты не должен…
— Я обязан. — Он крепко сжал мою руку. — Она перешла черту, Джесс. Она пыталась тебе навредить и выставить тебя преступницей. Я люблю свою маму, но не позволю ей разрушить наш брак. Ты — моя семья. И пора ей это понять.
Я прижалась к нему, ощущая ровное биение его сердца. Туфли до сих пор стояли в нашем шкафу — напоминание о том, что самые опасные подарки часто бывают самыми красивыми.
А когда Артём потянулся за телефоном, я знала: мы пройдём через это вместе — и станем только сильнее.
Возможно, именно это и сводит Дебби с ума: осознание того, что каждый её шаг, направленный на разлуку, только сближает нас.
Может быть, однажды она поймёт, что в сердце Артёма есть место для нас обеих. А пока — мы будем держаться на расстоянии. И я буду куда осторожнее с подарками.