Раздался телефонный звонок. Игорь замер на секунду. Поздние телефонные звонки никогда не предвещали ничего хорошего. Он не любил их. С большой неохотой оторвался от экрана ноутбука, взглянул на телефон. Номер незнакомый.
Он колебался: взять трубку или притвориться, что не слышит? Но внутреннее беспокойство пересилило нелюбовь к сюрпризам. Пришлось ответить.
― Алло?
― Это Игорь Морозов? ― голос на том конце провода был низким, напряженным.
― Да. Это я. А кто спрашивает?
― Меня зовут Сергей. Я твой брат.
Игорь нахмурился. Что за чушь? Наверное, это те самые телефонные мошенники, которые притворяются родственниками, попавшими в беду. Семьи у него никогда не было, сколько он себя помнил. Родителей не знал и никогда не стремился узнать. Они, взрослые люди, приняли осознанное решение и бросили его, когда он был младенцем. С тех пор его домом стали интернаты, приюты, а после восемнадцати лет он принялся сам строить собственную жизнь. Эта жизнь была одинокой, затворнической, но уж какая есть.
― Какой еще брат? Извините, но, кажется, вы ошиблись, ― ответил Игорь холодно и собирался уже сбросить звонок, но тут…
― Нет, ― голос на другом конце дрогнул. ― Послушай меня, это ты ошибаешься. Даже если ты мне не веришь, можешь просто послушать, а потом примешь решение. У нас была одна мать. Ты не помнишь ее, не знаешь, что с ней случилось. Зато я знаю. Все происходило у меня на глазах.
Что-то в голосе собеседника заставило Игоря замереть. Это была не просто навязчивость, чтобы уговорить на какой-то спонтанный шаг вроде перевода денег незнакомому человеку. Тут было что-то более глубинное, нечто болезненное, не дающее покоя. И человеку явно нужно было поговорить с ним.
― Что вы от меня хотите? Даже если предположить, что это правда ― зачем я вам понадобился спустя столько лет? Денег лишних у меня нет, и я не доверчивый простофиля. Ищите дураков в другом месте.
― Давай встретимся. Лично. Только ты и я. У нас есть много вещей, о которых пора, наконец, поговорить.
Игорь снова посмотрел на ноутбук, на отчет, требующий доработки до утра. Вся его жизнь была выстроена по строгим правилам. Структурирована.
Работа, дом и никаких лишних связей. И вдруг из ниоткуда появляется некий «брат». Человек, о существовании которого он никогда не знал. Человек, который, возможно, врет.
― Я сейчас сильно занят, не уверен, что смогу найти время для пустых разговоров.
― Давай в субботу. Кафе «Маяк», в центре. В семь вечера. Я буду ждать.
― Я подумаю над вашим предложением. Но я не уверен, что мне это интересно.
― Подумай хорошо, ― в голосе послышалась горечь. ― Ты должен дать мне хотя бы эту малость.
Связь оборвалась.
Игорь долго сидел, в недоумении глядя на погасший экран телефона. Должен? Он никому ничего не должен. Но странное беспокойство уже поселилось внутри.
Он закрыл ноутбук, так и не доделав работу. Все мысли крутились лишь вокруг телефонного звонка. Он выключил свет и решил лечь спать. Похоже, впереди его ждал тяжелый разговор с внезапно нагрянувшим прошлым, о котором он старался не вспоминать.
* * *
Кафе «Маяк» оказалось небольшим, но вполне приемлемым заведением с приглушенным светом и запахом свежезаваренного кофе. Спасибо, что не пивная забегаловка. Игорь испытывал необъяснимую неприязнь к праздно выпивающим людям. Сам он и капли в рот не брал, предпочитал смотреть на мир без тумана в голове. За окнами уже совсем стемнело, вечерний город пестрил огнями вывесок и уличных фонарей. Игорь вошел и немного напряженно оглядел зал.
Людей немного: молодая пара у барной стойки, мужчина в деловом костюме, нервно барабанящий пальцами по столу, и в дальнем углу ― он. По какой-то странной причине Игорь не сомневался, что это именно Сергей.
Брат выглядел старше, чем Игорь того ожидал. Стриженые под машинку темные волосы, резкие черты лица, заостренный нос и очень усталый взгляд. Казалось, его глаза прожили больше, чем их владелец. Он сидел, обхватив ладонями чашку с остывающим кофе, и смотрел прямо на Игоря. Стало понятно, что он тоже сразу его узнал.
― Ты все-таки нашел время и пришел, ― голос хрипловатый, в нем сквозила легкая усмешка.
― Стало интересно узнать, что тебе от меня нужно, ― ответил Игорь, отодвигая стул и садясь напротив. И сразу почувствовал, насколько тяжелым будет этот разговор.
Сергей одобрительно кивнул, сделал небольшой глоток кофе и поставил чашку на блюдце.
― Ты совсем не помнишь, что тогда с нами случилось, верно? ― голос звучал без малейшего намека на агрессию, но едва улавливались нотки недосказанности.
― Все мое детство я провел детском доме. Мне ничего не рассказывали. А я не спрашивал. И так все было понятно.
Сергей глубоко вдохнул, словно набираясь сил.
― Нашу мать забрали в больницу, когда тебе был год. Я старше и помню тот день. Отец… ― он запнулся, на несколько секунд замолчал, а затем продолжил, глядя куда-то мимо Игоря. ― Отец просто ушел. Вышел за дверь и не вернулся. Меня соседи оставили у себя, а тебя… ты был слишком маленьким, тебя забрали в детдом.
Игорь молча переваривал услышанное. Впервые за долгое время его прошлое перестало быть пустым. Оно вдруг заполнилось именами, событиями… и болью.
― Ты думаешь, мне было легче? ― Сергей склонился ближе, его голос стал очень колючим. ― Думаешь, ты один страдалец? Нет, братишка. Как же я тебе завидовал тогда. Даже хотел убежать и найти тебя. Но я жил как в аду. На моих глазах мать загибалась в больнице, нужны были какие-то лекарства из
Москвы, но отец только бухал. У нас даже еда не всегда была. Соседка, тетя Света, иногда приносила мне пирожки и огурцы в банках, но огурцы обычно забирал отец на закусон ― он запивал свою ненависть к жизни литрами водки.
Однажды он сказал, что больше не будет ходить к матери, потому что помочь ей ничем не может. Сначала меня водила тетя Света, потом Маринка, дочка ее. Я помню, как мама лежала на больничной койке, такая бледная, такая маленькая. Сначала она постоянно плакала, а потом только молча смотрела на меня впалыми глазами и гладила по руке. Он бил меня, Игорь. Бил так, что я мечтал умереть, лишь бы не чувствовать этой боли.
Игорь не знал, что сказать. Он всегда считал, что хуже детского дома ничего быть не могло. Но сейчас перед ним сидел человек, который выжил в куда более страшных условиях.
― Я искал тебя, ― Сергей вдруг посмотрел прямо в глаза. ― Когда вырос, когда смог, я пытался тебя найти. Но ты уже был взрослым. Уже ушел.
― Я не знал… ― выдохнул Игорь. ― Я…
― Конечно, не знал. Ты жил своей жизнью, а я своей. И вот мы здесь, спустя столько лет.
Игорь смотрел на Сергея, пытаясь осмыслить все, что только что услышал. Он не знал, что страшнее ― то, что он потерял семью в младенчестве, или то, что эта семья жила, страдала, а он об этом даже не догадывался.
― И что теперь? ― тихо спросил он.
Сергей усмехнулся.
― Теперь ты знаешь правду. Только вот что ты с ней сделаешь?
* * *
Игорь вернулся домой поздно ночью. Весь путь обратно он молчал, сжимая руль до побелевших костяшек. В голове звенел голос Сергея: «Ты жил своей жизнью, а я жил своей». Слова застряли в сознании, словно осколки стекла.
Он вошел в квартиру, бросил ключи на тумбочку и устало опустился на диван. Впервые за долгие годы чувствовал себя потерянным.
В голове всплывали обрывки воспоминаний. Серые стены детдома. Строгие воспитатели. Чужие лица, ставшие единственной семьей. И теперь, когда он, наконец, выбрался из этого прошлого, оно вернулось за ним.
Он думал, что больше не хочет возвращаться к этому. Но мог ли он просто оставить Сергея с его болью? Мог ли игнорировать факт, что их судьбы связаны не только прошлым, но и кровью?
Игорь встал, прошел на кухню и налил себе воды. Глоток за глотком он пытался осмыслить, что делать дальше. Простить прошлое? Закрыть эту дверь навсегда?
Утром Игорь принял решение. Он вернулся в архивы, чтобы докопаться до истины. В пожелтевших документах значилось, что его мать действительно была больна, ей нужна была пересадка почки. Она скончалась в больнице, так и не дождавшись пересадки. А отец… Отец не хотел ни о ком заботиться. Игоря забрала опека. Забирала временно, с возможностью вернуться в родную семью при соблюдении условий содержания маленького ребенка. Но за ним так никто и не вернулся.
С новыми сведениями на руках он снова встретился с Сергеем. Разговор был непростым. Всплыли факты, еще больше перевернувшие их понимание прошлого. Им предстояло либо окончательно разорвать все связи, либо попытаться заново построить что-то, что можно назвать семьей.
Игорь смотрел в глаза Сергея, размышляя, хватит ли у них сил простить друг друга. Теперь он понимал: прошлое невозможно изменить, но настоящее еще в их руках.
* * *
Сергей сидел в темной комнате, разглядывая потрескавшиеся стены. Годы прошли, но боль не утихала. Он вспомнил, как в детстве, когда мать забрали, он сутками сидел в холодном доме, слушая пьяный бред отца. Еда заканчивалась, одежда приходила в негодность, а соседи только отворачивались, делая вид, что ничего не происходит.
Ему было шесть лет, когда отец впервые поднял на него руку. Тяжелая ладонь обрушилась на его лицо, и он понял: он никому не нужен. Он лежал на грязном полу, прижимая к груди старый потрепанный шарф матери, который еще пах ею. Тогда он поклялся себе, что выживет. Он будет сильным. А Игорь… Игоря просто не было рядом.
― Где ты был, когда я глотал объедки? ― глухо спросил он, глядя в лицо Игоря. ― Ел казенные супы да каши, да еще, небось, и нос от них воротил. Да я бы за такой стол удовольствием бы бежал!
Они стояли друг напротив друга в полутемной комнате, воздух между ними звенел от напряжения. Игорь открыл рот, чтобы сказать что-то, но Сергей не позволил.
― Где ты был, когда я ночами плакал в темноте, боясь, что отец вернется домой с очередной бутылкой? А потом, бутылка закончится, и ему станет скучно. Вот и начнет кулаками развлекаться, ― его голос сорвался на крик, кулаки сжались.
Игорь молчал. Он знал, что слова ничего не изменят. Он не мог оправдаться ― он не выбирал свою судьбу, но от этого не становилось легче.
― Ты жил, как нормальный человек, ― Сергей шагнул ближе, его лицо исказил гнев. ― Ты даже не искал меня! А я думал о тебе каждый день. Надеялся, что ты вернешься, что найдешь меня. А ты просто… жил.
Он схватил Игоря за ворот рубашки и резко притянул к себе. Глаза их встретились, и в этом взгляде было все ― боль, ненависть, отчаяние.
― Я был маленьким, ― тихо ответил Игорь. ― Я не знал, Сергей. Я не знал, что ты вообще есть.
Сергей смотрел на него еще секунду, затем резко отпустил. Сделал шаг назад и провел рукой по лицу.
― Знаешь, что самое ужасное? ― с горькой усмешкой сказал он. ― Я ждал нашей встречи. А теперь мне плевать.
Игорь почувствовал, как внутри него что-то оборвалось. Но он не мог спорить. Они были совершенно чужими. Каждый со своей правдой. Все, что он мог сделать ― это отпустить. Он сделал шаг назад, затем еще один и, не говоря больше ни слова, вышел за дверь, оставляя Сергея в темноте его собственного прошлого.
Сергей остался один. Он услышал, как хлопнула дверь, как за окном завыл ветер. И вдруг почувствовал… пустоту.
Может, он и хотел, чтобы брат его нашел. Но теперь, когда это случилось, понял ― слишком поздно, это тяжелый груз обиды ничем не исправить. Не родня они больше, да и не были никогда.
* * *
Игорь стоял у могилы матери. Небо затянули тяжелые серые облака, обещавшие скорый дождь. Вокруг было тихо, лишь ветер лениво перебирал жухлые листья.
Он не знал, зачем пришел сюда. Возможно, просто хотел завершить этот круг, поставить точку. Вся его жизнь прошла в попытках убежать от прошлого, но прошлое всегда догоняет.
Он вспомнил, как Сергей смотрел на него в последний раз ― с горечью, разочарованием, с усталой ненавистью, которую нес в себе столько лет. Игорь пытался оправдаться, но никакие слова не могли изменить то, что уже произошло в их судьбах. Сергей не принял его правду, потому что она не могла стереть его боль.
Он достал из кармана старый снимок, отданный Сергеем ― единственное, что осталось от их детства. Пожелтевшая фотография, на которой мать держала на руках двух малышей, едва заметно улыбаясь.
― Прости, ― тихо сказал он, хотя не был уверен, кому адресованы эти слова ― матери, Сергею или самому себе.
Порыв ветра вырвал фотографию из его пальцев, и она закружилась в воздухе, уносимая прочь. Игорь не стал ловить ее. Пусть летит. Пусть все, что было, наконец, останется позади.
Он развернулся и пошел к машине. Теперь он знал: единственная семья, которая ему нужна в жизни ― это те люди, которых выберет он сам. Пора оставить затворничество в прошлом. Он не должен страдать из-за чужих ошибок, и он заслуживает счастья.
Прошлое осталось позади. А впереди теперь была новая жизнь.