— Судьба — удивительная вещь, — Наталья перебирала старые фотографии, останавливаясь на каждом снимке. — Иногда она забирает всё, чтобы потом открыть перед тобой целый мир.
Малыш спал, уютно устроившись у неё на коленях, а за окном медленно падал снег, словно стирая следы прошлого.
Лифт дёрнулся и замер между этажами. В этом ветхом доме ничего не работало как положено. Единственная лампочка мигнула несколько раз и, будто приняв решение, угасла совсем. Ощупью Наталья потянулась к кнопке вызова диспетчера, но вместо холодного металла её пальцы коснулись чего-то мягкого, тёплого. Живого.
Сердце пропустило удар. Она достала телефон и включила фонарик. В его тусклом свете появился он — завёрнутый в одеяльце с вышитыми медвежатами. Ребёнок спал, его щёчки были розовыми от тепла, но на одной виднелся чёткий синяк. Рядом лежал сложенный листок бумаги: «Прости меня, сынок».
Наталья почувствовала, как время остановилось. Перед глазами снова возникли слова доктора Бельской, произнесённые в её кабинете под гул кондиционера: «К сожалению, шансов практически нет». Шесть лет бесконечных процедур, незнакомых рук, прикосновений, которые причиняли боль, горьких таблеток по утрам — и вот это короткое «практически нет», которое так жестоко перечеркнуло все надежды. А теперь этот ребёнок, словно подаренный самой судьбой.
Лифт вздрогнул, словно пробуждаясь ото сна, и начал опускаться вниз.
— Итак, лифт, значит? — участковый поправил форму и внимательно всмотрелся ей в глаза, будто пытался прочитать каждую мысль. — И за три месяца вам ни разу не пришло в голову, что где-то его ищут? Что кто-то изводится от беспокойства?
Наталья машинально прикрыла ладонью ухо малыша, словно эти слова могли ранить не только её. Костя, чувствуя её напряжение, ещё крепче вцепился в шерстяной рукав её свитера. Она представила его своим сыном, называла Костей, кормила смесью, ночами не спала, когда у него режись зубы. Для соседей он был ребёнком её двоюродной сестры, которая якобы уехала на заработки. Но сегодня Зоя Петровна, вечный любопытный нос, увидела новость о розыске пропавшего ребёнка и немедленно позвонила в полицию.
— Я хотела усыновить, — голос предательски дрогнул. — Я всю жизнь ждала ребёнка. А он… его бросили, понимаете? Просто выбросили!
Костя, словно почувствовав её отчаяние, крепче вцепился в свитер маленькими пальчиками и тихо захныкал.
— Мы должны забрать его, — офицер смягчился, заметив её состояние. — Таковы правила.
— Нет! — её голос зазвучал твёрже. — Нет. Я буду бороться. Я докажу, что могу быть ему настоящей матерью.
Ночь перед судом была долгой и без сна. Костя находился временно в детском доме, и каждый день разлуки давил на неё всё сильнее. Она вспоминала его первую улыбку, когда он сказал «мама», его доверчивые объятия. Она знала — скрывать находку было ошибкой. Но разве можно осудить её за то, что она полюбила этого мальчика всем сердцем?
В зале суда Наталья тряслась, но говорила уверенно:
— Я не знаю, почему его мать решила оставить его. Но я знаю одно: он нашёл меня не случайно. Я готова посвятить свою жизнь этому ребёнку. Прошу дать мне возможность стать его законной матерью.
Биологическую мать так и не нашли. Дело затянулось на долгие месяцы. Проверки, бесконечные допросы, заседания. Но Наталья была готова пройти через всё ради него.
И однажды случилось невероятное — суд встал на её сторону.
— Мам, а откуда я появился? — Костя отложил учебник прописей и повернулся к ней с этим важным вопросом. Вчера ему исполнилось шесть, и его любопытство росло вместе с возрастом.
Наталья замерла, закладка выпала из пальцев. Этот момент она ожидала, но боялась его. Десятки вариантов ответа крутились в голове долгими бессонными ночами.
— Знаешь, — она притянула его к себе, вдыхая запах карандашей и детского шампуня, — некоторые дети рождаются из семян, посаженных в сердце, другие — прямо там прорастают. Мне кажется, тебя мне подбросили звёзды. Однажды зимой я стояла у окна, загадала желание… и вот ты здесь.
Он внимательно рассматривал её лицо, словно решая сложную задачу, а потом его глаза засияли:
— Тогда тебе повезло больше всех на свете!
Он обнял её и побежал к своему конструктору, оставляя её одну с этой тяжёлой правдой. Время растянулось, словно паутина воспоминаний — тот вечер в лифте, крошечное тельце в одеяле, записка торопливым почерком, первые шаги, первое слово «мама», бесконечные кабинеты чиновников и холодные коридоры суда…
Она подошла к окну. За стеклом танцевали снежинки — такие же, как в ту ночь. Одна из них задержалась на секунду, прилипнув к стеклу, и в её идеальной форме Наталья увидела всю свою жизнь — до и после.
На столе лежало письмо из детского дома, полученное несколько дней назад. Биологическая мать Кости нашлась — молодая девушка, попавшая в трудную ситуацию. Теперь она просила разрешения встретиться с сыном. Наталья ещё не решила, как поступить, но интуитивно чувствовала: нужно дать Косте знать правду, когда придёт время.
— Мам, смотри, что я сделал! — его радостный крик раздался из комнаты.
Она вытерла слёзы и улыбнулась. Главное, что она поняла за эти годы: материнство — это не право владеть, а право любить, оберегать и, если нужно, отпускать.
— Иду, родной!
Глядя на светлый затылок сына, Наталья осознала — она не поменяла бы ни одного своего решения, даже того, сделанного в темноте лифта. Родство не в крови, а в каждой бессонной ночи у кроватки, в каждой детской книжке, выученной наизусть, в способности различать оттенки плача и смеха. В готовности принять всё глубокое, пронзительное и беззащитное, что приходит вместе с материнством.
За окном продолжал падать снег, покрывая город белым покрывалом — прошлое и настоящее, тайны и откровения, потери и находки. Судьба, которая когда-то подарила ей самое ценное — возможность стать матерью.