Я всегда была той, кто кормит. Особенно после свадьбы — все семейные ужины, большие праздники, Рождество… всё было на мне. Я любила это. Но после смерти моего мужа, Олега, эта часть меня будто исчезла.
Теперь я готовлю редко, лишь самое простое, чтобы не забыть вкус еды. Но на Рождество — это другое дело. Рождество — это когда мой сын Илья приезжает на традиционный ужин с жарким. Это мой момент. Моя сцена. Моё тепло.
Но в этом году атмосфера на кухне вдруг стала напряжённой.
Это было первое Рождество, которое Лиза, жена Ильи, проводила с нами. Пока они встречались, она всегда уезжала к своим родителям. Я понимаю — в праздники хочется быть с семьёй. Но в этом году мне было очень интересно, как Лиза впишется в нашу атмосферу.
Я встала затемно, начала готовить заранее, ведь ужин у нас ранний, да и закусок с десертами всегда много. Я сделала традиционный ужин, как мы всегда любим: запечённая курица, картофель с подливкой, да и куча мелких блюд — всё, что Илья обожает.
Но Лиза? О, ей это явно было не по вкусу.
Я уже ставила последние штрихи на курицу, когда она вошла на кухню. В руке — телефон, на лице — выражение, будто кто-то испортил воздух. Она осмотрелась и с явным пренебрежением произнесла:
— Екатерина, может, закажем еду? Ну, не все же любят такое… Я вообще не уверена, что всем нравится ваша кухня. Рождество ведь должно быть в удовольствие всем — и еда тоже.
Её слова ударили меня прямо в грудь.
В дверном проёме стоял Илья. Он грыз морковку, не глядя на меня, будто меня и не было. Я почувствовала, как сердце сжалось. Но я промолчала. Слёзы подступили, но я сдержалась.
Гости уже начали собираться — кто в зале, кто у ёлки. Я не хотела портить праздник. Пусть уж лучше в груди боль, чем на лицах у гостей.
Когда мы все сели за стол, я молча разливала подливку, стараясь не смотреть ни на кого. Стол ломился от еды, все ели с аппетитом, и, к моему удивлению, хвалили каждое блюдо.
— Вкусно, правда? — вдруг громко сказал Илья, обращаясь ко всем.
— А как же! — воскликнул мой брат, накладывая ещё картошки. — Это же блюда моей сестры! Как тут не любить?
— А то Лиза переживала, — продолжил Илья. — Говорила, что мамина еда испортит ужин и предлагала заказать еду извне.
На секунду за столом воцарилась гробовая тишина.
— Да чушь какая! — буркнул брат, поливая картошку подливой.
Илья посмотрел на меня и улыбнулся. Тогда я поняла — его молчание не было равнодушием. Он ждал момента. Он хотел, чтобы всё услышали — и чтобы Лиза поняла.
Лицо Лизы вспыхнуло от стыда. Мне стало немного её жаль. Первое Рождество в нашей семье, а уже такой осадок.
Позже, когда я мыла посуду и складывала всё в посудомоечную машину, Лиза снова зашла в кухню.
— Екатерина… простите, — тихо сказала она. — Я была неправа. Правда. Мне очень стыдно.
— Простить… за что именно? — спросила я.
Да, мне было её жаль, но боль ещё оставалась.
— Просто… Илья так много говорит о вашей еде. Постоянно. Даже когда я макароны с сыром делаю, он говорит: «У мамы вкуснее». Я увидела весь этот стол, почувствовала запахи… и испугалась. Захотелось защититься. Я глупо сказала то, что не должна была.
— Лиза, поймите, — я улыбнулась, — отношения между мужчиной и кухней его мамы — это целая история. Но я могу научить вас готовить, как я. Всё, что я умею — от моей мамы. И я с радостью передам это вам.
— Правда? Даже после того, как я так ужасно себя вела?
— Правда, — ответила я, уже с настоящей, доброй улыбкой.
Я отвела её к ёлке — там лежал её подарок.
Мне до сих пор больно вспоминать тот момент. Но я рада, что её слова были от страха, а не от злости. Она просто почувствовала угрозу в том, что Илья так любит мои блюда. А ведь могла бы построить своё кулинарное место рядом со мной.
И я помогу ей.